Юрий Комов - Портреты без рамок

На самом деле вопрос о том, одобрял ли президент идею «просоветского фильма», далеко не так ясен. И с полной достоверностью вряд ли можно что-либо сказать, несмотря на утверждения американских источников. Дело в том, что Рузвельт избегал, когда мог, письменных свидетельств той или иной политической акции. С очевидностью можно говорить лишь о том, что создатели фильма полагали (во всяком случае, имели такую информацию), что картина делается с ведома и согласия президента. Есть также свидетельства, что сам Дэвис 21 апреля 1943 года привозил копию «Миссии в Москву» в Белый дом для просмотра: предполагается, что Рузвельт лично должен был дать разрешение на состоявшийся ровно через месяц показ картины Сталину.

Дэвис подписал контракт с «Уорнер бразерс» в июле 1942 года. Гонорар составлял 25 тысяч долларов, но главное — бывший посол получал абсолютный контроль над подготовкой сценария. Используя этот момент, и ходе работы над картиной Дэвис утверждал, что каждая поправка, любое изменение или уточнение делалось по пожеланию пли указанию президента. И студия «верноподданнически» подчинялась, и дело было не только в законах военного времени или патриотическом порыве. Дело заключалось в том, что в любой момент федеральное правительство могло признать проект «маловажным» и отказаться от тиражирования готовой ленты. Вот почему студия вела себя так послушно, что, в общем-то, для подобной ситуации совсем не характерно.

О написании сценария Дэвис вел сначала переговоры с известным сценаристом Робертом Шервудом, потом, когда из этого ничего не вышло, обратился к Эрскину Колдуэллу, автору многих социально острых книг и журналистских военных репортажей из Советского Союза. Сценарий, представленный Колдуэллом, Дэвиса и продюсера Бакнера, однако, не удовлетворил — не хватало завязки, действие ограничивалось пребыванием посла в Берлине и Москве, встречами с министром экономики Германии Шах том и Сталиным и описанием хода процесса над участниками «правотроцкистского блока». (С самого начала было решено показать в фильме один процесс, но сфокусировать в нем детали многих.) Следующий вариант сценария предложили подготовить Говарду Кочу, В отличие от Колдуэлла бывать в СССР ему не приходилось, историю нашей страны он почти не знал, да и от политики, в общем, был далек, хотя слыл поклонником Вудро Вильсона и его принципа коллективной безопасности. Вот почему в сценарии эпизоды, связанные с деятельностью Лиги Наций, получили более объемное звучание, нежели в книге Дэвиса. Коч ко времени начала работы над «Миссией в Москву» был автором лишь одного киносценария и пьесы, которая с успехом шла на Бродвее, но он же написал в 1938 году знаменитую радиопрограмму «Война миров», которая, искусно поданная Орсоном Уэллсом, так напугала американцев, поддавшихся панике и вообразивших, что на самом деле подверглись нашествию марсиан.

Кочу при написании сценария помогал Джей Лейда, работавший в 30-е годы в Москве с Сергеем Эйзенштейном. Лейда занимался отбором документальных кадров для включения их в фильм, что придавало сюжету особую остроту. В 1939-м Лейда уволили из американского Музея современного искусства, где он работал в фильмотеке, по подозрению в сочувствии троцкистам. Позже Лейде будут предъявлять обвинения в том, что он оказывал определенное влияние на политическое содержание картины, но логика здесь, вероятно, отсутствовала: как мог человек, которого клеймили за приверженность к троцкизму, одобрять сцены фильма, где говорилось о сотрудничестве Троцкого с Гитлером. В монтажной над фильмом работал другой талантливый кинематографист — Дон Сигел, именно он успешно вкрапливал в ленту хронику, полученную из СССР, а эти кадры составили практически треть фильма. Музыку к картине написал Макс Стейнер, композитор, работавший над знаменитой кассовой лентой «Унесенные ветром» (1939). Так что состав, как видим, подобрался сильный.

Надо отметить, что Коч, подготавливая свой вариант, во многом следовал сценарию Колдуэлла, но все изменения согласовывал с Дэвисом, который выступал фактически в роли соавтора. Роль эта Дэвису нравилась, он все больше входил во вкус, чем ужасно раздражал продюсера Бакнера и особенно режиссера фильма Майкла Кертица (1888–1962). Кертиц, выходец из Венгрии, работал в Голливуде с 192В года. В 1942-м он завершил работу над картиной «Янки дудль дэнди» (фильм о Джордже Коэнс, авторе любимых американцами патриотических песен) и лентой «Касабланка», затрагивавшей тему антифашистского сопротивления, а в 1943-м принял участие в создании и исключительно популярного шоу «Это — армия». Предложение, сделанное Кертицу, — снять фильм-послание, в общем, было несколько неожиданным, хотя в его активе числились и такие картины, поднимавшие большие социальные темы, как «Хижина в хлопчатнике» (1932) и «Черная ярость» (1935). Он был также автором двух кассовых лент с популярным Эрролом Флинном, в том числе известной картины «Приключения Робин Гуда» (1938) Дэвиса этот выбор — по престижным соображениям — вполне устраивал, над его вещью работал один из самых знаменитых режиссеров, добивавшийся точности, выразительности каждого кадра. Отношения их, однако, складывались непросто. Режиссера раздражала безапелляционность бывшего посла, претендовавшего на абсолютное знание истины в «русских вопросах». А Дэвис в свою очередь не без основания полагал, что у Кертица чересчур много добровольных советчиков из числа русских эмигрантов, которые вносили определенную сумятицу и не всегда оказывались компетентными консультантами, учитывая, что некоторые из них покинули родину еще до революции.

Споры разгорались по самым разным причинам, но некоторые «детали» имели ключевое значение. Продюсер Бакнер вспоминает, что, когда по настоянию Дэвиса в диалог ввели фразу о том, что Советский Союз не открывал военных действий против Финляндии в 1939 году, а лишь принял ответные меры, члены съемочной группы обсуждали это не один день. Дэвис заявил, что располагает для такого заявления «неопровержимыми фактами», его оппоненты аргументированно возражали. Но бывший посол стоял на своем: Дэвису вообще, очень нравилось производить впечатление на работников студии, напуская на себя таинственность, как только речь заходила о реальных событиях, которые необходимо было показать на экране.

Крайне интересна, однако, другая «деталь». Она касается концепции авторов фильма в отношении осуществлявшихся Сталиным репрессий. По мере работы сам Дэвис колебался, не смея с полным основанием представить Бухарина и других заговорщиками, а не жертвами. И все же, когда выбор сделать пришлось, Дэвис высказался за то, чтобы в картине вина тех, кто проходил по процессам 1937–1938 годов, была очевидна. Это решение вызвало протест продюсера Бакнера, он заявил братьям Уорнер, что совершается «грандиозная историческая ошибка». В этой связи было созвано экстренное «производственное совещание», где вопрос стал ребром. Из воспоминаний продюсера картины Роберта Бакнера, написанных и 1978 году: «Я не верил, что обвинения против жертв так называемой чистки были обоснованными, как сомневалось в этом и большинство иностранных корреспондентов, побывавших в Москве… Я убежден, что все это устроил Сталин…» А вот его же резкая (во многом спорная) характеристика самого Дэвиса: «Это был надутый, самодовольный невежда с большими политическими амбициями, которые не отвечали его способностям… Теперь, конечно, всем понятно, что он оказался под абсолютным влиянием Сталина…»