Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6373 ( № 21 2012)

Ни саманной стены, ни плетня,

ни печи из камней, ни огня.

Он проходит по горной тропе,

он негромко поёт сам себе,

вспоминает, как бил по врагу,

и молчит на морском берегу.

Мой отец возвращению рад -

возит рожь или рвёт виноград.

Только видит, уже никому

он не нужен в родимом Крыму.

Тут упырь - из партийных теперь:

бьёт фазанов и ловит форель,

пьёт "Абрау-Дюрсо" и дерёт

в Ливадийском дворце свой народ.

Не видать ни огня, ни золы

у подножия Белой скалы.

И стоит за деревней Пролом

недостроенный каменный дом.

Он железной стези не менял,

возвращаясь с женой на Урал.

С папиросой из тамбура он

без конвоя сошёл на перрон.

Мой отец никуда не вступал,

не писал - сам себе генерал.

Он возил по дорогам земным

виноград полуострова Крым.

СОЛДАТ

Я - сын ссыльного пацана,

стал солдатом Империи.

Крал патроны, не пил вина,

посылал капитана на,

воздавая кэпу по вере.

Я порвал на сорок дорог

сапоги - и стою на том.

Сделал всё, что смог и не смог,

шёл один и всем поперёк

с автоматом и штык-ножом.

Я видал Урал и Байкал,

уходил в запой и в бега,

на постах Толстого читал

и вставлял золотой металл

вместо выбитого клыка.

Я лежал с большой головой

в боксе смертников, как в гробу,

торговал бессмертной душой,

"Беломор" курил с анашой

и срывал с бутылок резьбу.

Я живу в жестокой стране

без успеха и без пристанища.

И молюсь, отвернувшись к стене,

чтоб узнать, что достанется мне,

что, даст бог, не достанется.

* * *

Выхожу один я на дорогу[?]

М. Лермонтов

Мне не хватило на бутылку пива,

Когда начался ядерный распад[?]

Кому светила эта перспектива,

Тому, наверно, не уйти назад.

Как уклониться, если для курсива

Мне не хватило виноградных лоз?

И я молчал, чураясь коллектива

И этих трезвых, бесполезных слёз.

Я перешёл из андеграунда в обоз!

Я постарел, заматерел и побелел

С тех пор, когда размеры звёзд

Определял в оптический прицел.

Я примерял свой личностный изъян!

Жевал с похмелья клюкву и глядел

В пустое небо, как шахтёр в стакан,

Как в межконтинентальный беспредел.

Страна пустот и газовой заслонки,

Страна господ, как говорил один поэт,

Ты мне простишь дешёвые коронки

И мой недорогой менталитет.

Не беспокойся! Пачку сигарет

Я приобрёл на средства синекуры

И не оставил самобытный след

В контексте мировой литературы.

Что энтропия! Мифология фактуры,

Натуры в морозилках этих моргов.

Мне всё равно - бутылка политуры

Безвредна для бессмертных йогов.

Мне не хватило суффикса и слога

С фигурой своевольного покоя,

Когда я тоже вышел на дорогу

Один - как говорится, без конвоя.

Александр РУДТ

ИЗ ПОЭМЫ "ПЛОТИНА"

Это 28-е. Над Волгой стоят облака.

Некурящий отец у соседа стрельнул папиросу.

И лежат их две тени на бочке, на куче песка,

И едва шевелит своей кроною ясень белёсый.

Это 28-е. С утра объявили указ:

"Немцев выслать. Они все - предатели.

В спину ударят.

Только смену белья. И к вокзалу

в указанный час".

Это август палящий. И сумерки свежесть

не дарят.

- Что, твои собрались?

- Подпоясаться много ли дел?

- У меня-то вон трое. А младший -

двухмесячный вовсе.

- Потому военком в добровольцы

нас брать не хотел,

Что указ сочиняли. Теперь - хоть

к расстрелу готовься.

- С нами ясно: на зоны. А Вилька

с Карлушкой? Они?

Из-под Бреста, где служат -

сам помнишь - нам слали приветы.

(Да о чём ты, отец? - и архив это

не сохранит!

И Смирнов никакой никогда не напишет

про это!).

Ты попробуй пока хоть разок

папиросой пыхнуть.

Мать уложит детишек, помолится -

утром в дорогу.

Но и сад свой прощально не дали

до сердца вдохнуть:

Глянь-ка - Мойша-портной припадает

на левую ногу.

- Слышал, гонят вас завтра.

- Ну, гонят. А ты-то при чём?

- Да хочу застолбить твой диванчик

и библиотеку.

- Вон! Уедем - бери с потрохами хоть мебель,

хоть дом.

А пока - пропади! Не сдержусь -

измочалю, калека.

[?]Бросил житель Кремля свою трубку

на карту страны.

Разломал папиросу. Взял трубку опять,

а под нею -

Нет на карте республики! Даже следы

не видны! -

Воплотили уже дорогого владыки идею.

* * *

..Вот и посты усиляются на ночь..

только какой тут, родимые, сон?

Нестор Иваныч, Нестор Иваныч,

самое время рвануть за кордон..

вот и прошло Гуляй-польское счастье..

и от трудов, от свобод - ничего..

не по пути с большевистскою властью..

орден сорвать - и в болото его..

Троцкий спокойно людей расстреляет..

надо - использовал - и на прицел..

хватку железную не ослабляет..

только могилы махновцам в удел..

а за рекой на румынских просторах

можно исчезнуть иголкой в стогу..

вытравят правду наветами скоро -

не пожелаешь такого врагу..

деток пугать будут именем на ночь,

образ оболганный в книги войдёт..

Нестор Иваныч, Нестор Иваныч,

кони готовы и время не ждёт..

вот и опять хлебороб подневолен..

всяк колосок строго взят на учёт..

но растворилось в крови Гуляй-поле,

рано ли, поздно - ещё полыхнёт..

Нестор Иваныч, что было, то было..

зёрна от плевел ещё отделят..

может быть, правнукам будет по силам..

звёзды тускнеют.. ни взгляда назад..

* * *

[?]гуси забивали вожака..

яростно и весело, и дружно..

будто подлеца и чужака.. -

перелёт не одобряя южный..

пусть над ними - мимо - косяки, -

здесь тепло и сыто, и спокойно..

зёрна, потроха, в пруду - мальки,

а враги - за частоколом стройным..

в холода - в тепле и при еде..

ну, зарежут парочку - не боле..

погибают родичи везде..

вот и здесь.. такая, значит, доля..

разверзались раны на боку,

сердце кровь последнюю толкало..