Борис Куркин - Очерк и публицистика

Сопротивлялись потомки свирепых викингов, как могли, однако укорота зарвавшемуся тевтону так и не учинили. И виной тому была беспримерная немецкая наглость. Да и мудрено было упираться при виде форменного бесстыдства, примером которому мог служить захват аэродрома Ставангер-Сола.

По немецкому плану («ди ерсте колонне марширт, ди цвайте колонне марширт») он должен был быть занят парашютистами, однако десантные самолеты, попав в зону плохой видимости, к месту назначения не прибыли и повернули восвояси. Тем временем над летным полем появилась эскадрилья немецких двухмоторных истребителей Bf-110, которые должны были поддержать десантников и сесть на захваченный ими аэродром (на возвращение им не хватало уже топлива). Не обнаружив своих, немцы покружились над летным полем, а потом нагло пошли на штурм. Подавив ПВО, они совершили посадку, после чего экипажи самолетов (в общей сложности максимум 25 человек) с пистолетами и снятыми с самолетов пулеметами захватили аэродром, взяв его защитников в полон. Появившимся вскоре самолетам с немецкой пехотой оставалось лишь совершить мягкую посадку. Что и было сделано.

Ну и много ли навоюешь, сражаясь с такими вот циничными хулиганами?

Одним словом, сложившаяся ситуация стала ярчайшей иллюстрацией тому прискорбному обстоятельству, что перед разнузданным хамством интеллигентный человек, хотя бы и вооруженный — попросту бессилен.

В условиях же ограниченности ресурсов (силы требовались немцам для предстоящего наступления против Франции и Бельгии) ставка фюрера на откровенное хамство своих «зольдатен» — оказалась, ко всеобщему удивлению его генералов — верной.

Общая же численность немецких сил вторжения составляла 120 тысяч человек, а англо-норвежского «ограниченного контингента» — порядка 90 тысяч штыков. Сбросить немецкие десанты в море норвежцы с англичанами так и не сподобились, а посему вынуждены были со скоростью спринтера-разрядника оставить южную и западную Норвегию и учинить ретираду на север. А уже во второй половине апреля встал ребром вопрос и об их эвакуации.

Но вернемся в 9 апреля 1940 года.

Население Осло пребывало в полном замешательстве. Тому способствовала и германская пиар-акция, объяснявшая вторжение Германии в Норвегию защитой Страны фиордов и ее нейтралитета от военной агрессии со стороны Великобритании и Франции, что, кстати, было сущей правдой. И хотя в столице королевства и находились кое-какие войска, однако привести их в состояние боевой готовности не то забыли, не то не удосужились. Немцы недоумевали: «Отчего не было предпринято решительно ничего для организации обороны?»

…Формально Норвегия была нейтральной, однако, как показала практика, защищая свой нейтралитет от Германии и интернируя немцев, Норвегия готова была терпеть нарушение своего нейтралитета со стороны Великобритании, совершенно забывая при этом интернировать англичан. Тем не менее, премьер-министр Франции Э. Даладье призвал даже захватить норвежские порты, однако каких-либо серьезных протестов со стороны Норвегии на это не последовало. Одним словом, обстановка вокруг девственно-нейтральной Норвегии час от часу накалялась.

На море союзники обладали подавляющим превосходством над Германией — флот Британии располагал тремя авианосцами, четырьмя линейными кораблями, двадцать одним крейсером, таким же числом эсминцев и восемнадцатью подлодками. Французский флот имел на ТВД два крейсера, одиннадцать эсминцев и одну подводную лодку. Кроме того, в операции участвовали три эсминца и одна подлодка ВМС Польши, действовавшие в составе британского флота.

Вторжение в Норвегию обеспечило Германии решение ряда стратегических задач, а именно обеспечение доступа к шведской железной руде, вывоз которой производился через Нарвик, и к северным норвежским незамерзающим портам для дальнейшего доступа в Северный ледовитый океан и Северную Атлантику. Теперь фюреру было уже из чего строить корабли и танки, а подлодкам и надводным рейдерам главкома Кригсмарине Редера был гарантирован свободный выход в океан и возможность блокады берегов Англии.

При другом раскладе англо-французское вторжение в Норвегию обеспечивало, в свою очередь, почти полную морскую блокаду Германии и оставляло ее без шведской железной руды и цветных металлов, в силу чего война неизбежно превращалась в одно сплошное издевательство над Германией и ее фюрером.

Итак, кто-то же должен был овладеть формально нейтральной Норвегией, ориентировавшейся по существу на Англию! C Англией короля Хокона связывало многое и в первую очередь родственные династические связи: он был женат на принцессе Мод (1869–1938), младшей дочери британского короля Эдуарда VII и королевы Александры. Такое даром не проходит, хотя само по себе еще ничего и не гарантирует (помимо этого он был родственником дома Бернадоттов. Его мать, кронпринцесса датская Луиза, была дочерью шведского короля Карла XV).

Норвегия тяготела к Англии, являвшейся ее главнейшим торговым партнёром. Норвежские судовладельцы и промышленники, импортеры и экспортеры жестко зависели от этой морской державы. Так, еще накануне Первой мировой войны Норвегия оказалась на грани внутреннего кризиса ввиду отсутствия продовольственных товаров, в силу чего у страны сложилось с Англией своеобразное «отраслевое» соглашение: англичане покупали норвежские товары, прежде экспортировавшиеся в Германию. Взамен же англичане обязывались стабильно поставлять сырье и прежде всего горючее. Тем самым Норвегия оказалась втянута в британскую блокадную систему, направленную против Германии.

После отъезда короля из Осло вместе с правительством и лидерами политических партий норвежцы почувствовали себя сиротами. Однако природа, равно как и политика, не терпит пустоты, и на авансцену разыгравшейся психодрамы вылез с политической галерки хулиган и дебошир В. Квислинг.

Это был для немцев сущий реприманд. Когда столица находилась в руках немцев, Квислинг влетел на радиостанцию и объявил, что правительство Ньюгорсвольда, покинувшее столицу, считается распущенным и что вместо него создано правительство «национального единения» (так называлась партия Квислинга). Помимо обязанностей премьера Квислинг взял себе также портфель министра иностранных дел. Похожая на перформанс акция Квислинга была беспроигрышной: никаким сопротивлением в стране и не пахло.

К слову сказать, 9 апреля 1940 г. Квислинг и сам был захвачен врасплох немецким нападением, однако мгновенно сориентировался и попытался влезть в игру, презрев железное армейское правило: «Всякая инициатива наказуема!»

Но и немцы не ожидали от Квислинга подобной прыти: этот своевольный и авантюристичный поступок их креатуры обрекал на провал все их усилия склонить Норвегию к капитуляции, а самого короля к сотрудничеству. Так что у фюрера явно чесались руки выпороть этого Бог весть что возомнившего о себе вождя «всея королевства». Через пять дней фюрер снял его с самовольно занятой им должности и вызвал в Германию на курсы повышения квалификации.