Людмила Сараскина - Пушистые и когтистые компаньоны человека у Достоевского

Достоевский обращал внимание и на домашних зверушек своих приятелей. «Поклонитесь от меня всем общим нашим знакомым, — пишет он Н. Н. Страхову 26 июня (8 июля) 1862 года из Парижа. — Как ведет себя Ваш неблаговоспитанный кот?» (28/2; 28). Биографы Страхова могли бы пролить свет на личность кота, которого упоминает Достоевский в одном ряду с «общими знакомыми»: что-то, по-видимому, было особенное, экстраординарное в кошачьей невоспитанности, если она стала предметом эпистолярного обсуждения. (Менее чем через месяц Достоевский и Страхов встретились в Женеве и, должно быть, смогли вдоволь поговорить о негоднике-коте.)

Курьезный случай из первых месяцев своего заграничного бытия записала в дневнике А. Г. Достоевская. Октябрь 1867 года. Супруги проживают в Женеве, столуются в городских кофейнях и дешевых ресторанах. Вот один из обедов: «Был суп с яйцом, ужасное кушанье, которое я терпеть не могу, были пирожки с телячьими ножками, очень холодные, тоже нехорошие, было третье какое-то кушанье, не знаю, заяц ли это или что другое, но в таком вонючем соусе, что я решительно даже поднести ко рту не могла. Федя, однако, ел, хотя очень морщился… Когда мы вышли на улицу, Федя начал меня уверять, что третье кушанье в бараньем соусе было не что иное, как кошка, и что он чем больше ел, тем более уверялся, что это была кошка, но отстать не мог, потому что был голоден. Тут мы пели песню: “Бедный Федя, кошку съел”» {2} 2 Достоевская А. Г. Дневник 1867 года. М.: Наука, 1993. С. 323. .

Знатоки утверждают, что мясо кролика и зайца по вкусу напоминает кошачье мясо. Во всяком случае кошки первыми исчезают с улиц городов, когда наступает голод. Только сильно проголодавшись, Достоевский «не смог отстать» от «крольчатины» или «зайчатины», однако подозрение, что ресторан угощает клиентов кошачьим мясом, крайне шокировало его: кошки — питомцы и любимцы, а не корм для людей в мирное время (если только они не китайцы).

«Вечером, — записала в сентябре 1867 года А. Г. Достоевская, — к нам забежала кошка нашей старушки, превосходная белая кошка, ангорская, с белым пушистым хвостом, когда мадам ее выгоняла, то она мяукала à vilaine [2] Как дикая ( фр. ). , это ее любимица, а разве может какая старушка обойтись без кошки ?» {3} 3 Там же. С. 242. Курсив мой. — Л.С .

Ф. М. Достоевский — если судить по его сочинениям — мог бы здесь возразить своей 20-летней жене: привязанность к кошкам не связана ни с возрастом, ни с полом человека, а только с его глубокой внутренней потребностью любить и заботиться «просто так», «ни за что», не ожидая ответной благодарности. И только совсем молодой человек, в сущности, юноша (у Достоевского он вообще назван подростком), по своей человеческой неопытности полагает, что кошек любят только люди обездоленные, главным образом, одинокие женщины. Вот как, находясь в настроении драчливом и «ничтожном», двадцатилетний Аркадий Долгорукий (ровесник А. Г. Достоевской времен «Дневника»), описывает кухарку своей так называемой тетушки: «Это была злобная и курносая чухонка и, кажется, ненавидевшая свою хозяйку, Татьяну Павловну, а та, напротив, расстаться с ней не могла по какому-то пристрастию, вроде как у старых дев к старым мокроносым моськам или вечно спящим кошкам» (13; 125–126).

Образ «вечно спящих кошек», одолженный Достоевским молодому герою, делает честь его художественной наблюдательности. Но откуда было ему знать, что кошка действительно спит две трети своей жизни? Она стережет, ловит, созерцает, играет, ест, спит, дремлет и ей совершенно незачем делать что-то еще.

Домашние коты и кошки — неизменный атрибут быта; они входят в перечни движимого имущества своих хозяев, наряду с канарейками, попугаями, собаками, коровами, курами, утками, лошадьми. «Маменька… доказывала, что имения его (Егора Ильича Ростанева. — Л.С. ), двухсот пятидесяти душ, и без того едва достаточно на содержание его семейства (то есть на содержание его маменьки, со всем ее штабом приживалок, мосек, шпицев, китайских кошек и проч.)» (3; 6). Странно, однако, встретить у генеральши Крахоткиной среди вполне заурядных мосек и шпицев китайскую кошку — существо асоциальное, неприручаемое, живущее, как правило, среди дикой природы, на склонах гор или в зарослях кустарников. Китайская кошка, обитающая в барском имении села Степанчикова, кажется вполне подходящей компанией только для честолюбивого тирана и деспота Фомы Фомича Опискина, которого тоже в конце концов удастся приручить и привести к общему знаменателю — так же как и пресловутую felis bieti.

С внимательным интересом прочитаем фрагмент рассказа «Чужая жена и муж под кроватью».

«Под кроватью последовала легкая борьба, и Иван Андреевич умолк.

— Душенька! что-то здесь как будто коты шепчутся?

— Какие коты? Чего вы не выдумаете?

Очевидно, что супруга не знала, о чем разговаривать с своим мужем. Она была так поражена, что еще не могла опомниться. Теперь же она вздрогнула и подняла ушки.

— Какие коты?

— Коты, душенька. Я намедни прихожу, сидит Васька у меня в кабинете, шю-шю-шю! и шепчет. Я ему: что ты, Васенька? а он опять: шю-шю-шю! И так как будто всё шепчет. Я и думаю: ах, отцы мои! уж не о смерти ли он мне нашептывает?» (2; 69).

Кота Васеньку читатель так и не увидит: он персонаж внесценический. На него — как на отсутствующего — взвалят напраслину, заподозрят в темных и грязных делишках. «Что это, душечка, Амишка всё лает?.. Там, верно, мыши, или кот Васька сидит. То-то я слышу, что всё чихает, всё чихает… А ведь у Васьки-то сегодня насморк» (2; 75), — говорит законный хозяин кровати, под которой залегли два непрошеных гостя.

События рассказа о нелепом ревнивце-муже, который в поисках ветреной жены попадает в чужую квартиру и под чужую кровать, вращаются тем не менее вокруг ни в чем не повинного Васьки. Кота несправедливо обвинят в гибели песика Амишки, любимца хозяйки, случайно придушенного под кроватью одним из гостей. «Не может быть, чтобы Васька там съел его. Нужно высечь Ваську, мой друг; его, плута, уж целый месяц не секли. Как ты думаешь? Я посоветуюсь завтра с Прасковьей Захарьевной» (2; 76). Но даже когда истинный злодей, подкроватный ревнивец, будет изобличен, хозяин останется в тех же мыслях: «Я вот Васьки-кота всё не отыщу. Не встречались ли вы с ним, когда под кроватью сидели?

— Нет, не встречался, ваше превосходительство; впрочем, очень рад познакомиться. И почту за большую честь…

— У него теперь насморк, и всё чихает, всё чихает! Его надо высечь!

— Да, ваше превосходительство, конечно; исправительные наказания необходимы с домашними животными.

— Что?

— Я говорю, что исправительные наказания, ваше превосходительство, необходимы для водворения покорности в домашних животных» (2; 80).