Николай Носов - Затерянные миры

Тегеран — огромный современный город, не сильно отличающийся в архитектурном плане от наших крупных городов. Разве что минареты мечетей напоминают о том, что это столица крупнейшего исламского государства. Да и женщины в черных балахонах не дают забывать о религии. Впрочем, несмотря на мрачную одежду, лица у них приветливые и доброжелательные.

Народ занят своими повседневными делами, в воздухе не чувствуется напряжения. О том, что это страна, находится на пороге большой войны, говорит лишь наглядная агитация чуть ли не на каждом столбе: транспаранты с изображением ливанского кедра и портреты лидера сражающихся в Ливане шиитов шейха Насраллы, рекламные баннеры с изображением воинственных мужчин, размахивающих автоматами, плакаты «Смерть Израилю и США» с разваливающейся звездой Давида, «Израиль должен быть стерт с лица земли».

Народ на плакаты обращает внимание не больше, чем раньше советские люди на призывы «Слава КПСС». Все ходят спокойные и расслабленные. Через неделю и мы перестали их замечать. Хотя, конечно, государство Израиль там не любят.

Как ни странно, народ показался менее религиозным, чем, например, в соседнем светском государстве Турция. Там нас каждый день по утрам будил муэдзин, призывая на молитву, да и молящихся людей, особенно в Курдистане, было гораздо больше. В Иране же это больше похоже на навязываемую государством идеологию. Да, мечетей в Иране много, но они пустынны. В каждом номере гостиницы табличка с указанием на Мекку, молитвенные коврики и камешки со Святой земли, но не похоже, что ими кто-то пользуется. А начало праздничной молитвы, транслируемой по телевизору в аэропорту Исфахана, вызвало интерес только у китайских туристов.

Наш дешевый отель «Нью Азади» расположен рядом с российским посольством, которое выглядит как неприступная крепость: камеры слежения, толстые стены, окутанные колючей проволокой. Видимо, наши власти извлекли урок из истории с убийством Грибоедова.

Иностранцев в городе совсем не видно. Посольские работники не покидают своих укреплений, а туристы, напутанные войной, выбрали более спокойные страны.

От услуг турфирмы по организации восхождения на расположенную рядом с Тегераном гору Тучал мы отказались, но это ни на что не повлияло — наш проводник Сайд вызвался бесплатно идти с нами, да и Лейла, которая очень хорошо знала английский и переводила нам на него с фарси, поехала в магазин, купила себе треккинговые ботинки и тоже собралась идти на гору.

Тучал (3900 м) очень удобен для акклиматизации. Особенно понравилось наличие канатной дороги, по которой можно было забросить вверх рюкзаки. Но здесь нас ожидал неприятный сюрприз. Оказалось, что канатной дорогой по понедельникам могут пользоваться только женщины! Пришлось доставать волшебную бумагу от ФАР и убеждать, что мы не мужчины, а туристы и обязуемся вести себя хорошо, местных женщин не трогать.

В Иране вообще сильно озабочены вопросом «трогания» женщин. Для них выделяется отдельная (задняя) половина салона в городском общественном транспорте, отдельный сектор для молитвы в мечетях. В междугородних автобусах женщина не может сидеть рядом с посторонним мужчиной. Телесный контакт между представителями разных полов здесь сильно не приветствуется. Даже в иранском боевике местный «Шварценеггер», здоровая тетка, похожая на Нону Мордюкову, била и убивала только женщин (мужчины соответственно мужчин), а два ее молодых поклонника в «эротических» сценах бросали на героиню томные взгляды, но и не помышляли о том, чтобы взять ее хотя бы за руку. Да, ребята, вам бы в московское метро в час пик…

Администратор канатки с трудом согласился, в виде исключения, пропустить нас, строго наказав в следующий раз в бумаге прямо написать, что Федерация альпинизма просит разрешить воспользоваться канатной дорогой в женский день. Клятвенно заверив, что так в другой раз обязательно будет, мы радостно бросились к кассе и, минуя почти километровую очередь из женщин в черных балахонах, залезли в кабинки.

Мы, с моей женой Ириной и семейством Пятновых, решили выбрать более мягкий режим акклиматизации и сначала заночевать на высоте 2700 метров (станция канатки № 5), а остальные отправились до конечной станции № 7 (3800 м).

Наше появление на станции № 5 произвело сильное впечатление на образовавшийся там город женщин. Девушки, не опасаясь опеки стражей исламской революции, бросали из-под черных хиджабов заинтересованные взгляды, а самые смелые студентки подошли познакомиться. К русским относятся доброжелательно, видимо, у наших специалистов здесь хорошая репутация… Самая бойкая девушка, по имени Нага, под хихиканье подружек, сказала, что хочет со мной сфотографироваться. После этого плотину настороженности окончательно прорвало, и я почувствовал себя диковинным зверем, выставленным в зоопарке. Со мной все время фотографировались, тащили снимать рядом со мной детей и даже (о ужас!) незаметно трогали меня за руку, наверное пытаясь понять, из какой материи сделана моя поларовая куртка.

С трудом вырвавшись из толпы, мы вскинули на плечи рюкзаки, перевалили в соседнее ущелье и поставили палатки на совершенно безлюдном склоне. Как хорошо вырваться из объятий цивилизации. Ирина сняла уже изрядно надоевший хиджаб и даже улеглась в укромном месте загорать в купальнике. Внизу раскинулся огромный город, недалеко от нас по Эльбурсскому хребту (не путайте с нашим Эльбрусом) тянулся серпантин дороги, на которой изредка появлялись пастухи и небольшие группы иранских туристов. Разноцветные, выжженные солнцем склоны, какие-то голубые цветы… Вспомнилось есенинское: «Синими цветами Тегерана…». Правда, поэт, скорее всего, имел в виду синюю мозаику тегеранских мечетей, а не эту чахлую растительность.

Особенно красиво смотрелась панорама ночью: звездное небо над головой, звезды огней гигантского мегаполиса под ногами, робкий пастуший костерок на соседнем холме.

Утром, собрав вещи, мы с Ириной перебрались к источнику воды рядом со станцией и стали кипятить чай. Вокруг собралась толпа молодежи, которая громко галдела, обсуждая нас. Один парень увидел у меня газету «Вольный ветер» и попросил посмотреть. Газета привела всех в полный восторг, сразу набежал народ и стал обсуждать фотографию блондинки с распущенными волосами. Я сказал, что дарю им этот номер. Парень испуганно вернул газету, сказав, что это «харам» (запретное), и если стражи исламской революции найдут у него этот номер, то ему не поздоровится. Не предполагал, что «Вольный ветер» может где-то восприниматься как порнографическое издание. Есть о чем подумать главному редактору, если он захочет расширить круг читателей за счет жителей Ирана.