Луи Жаколио - Собрание сочинений. В 4-х т. Т.3. Питкернское преступление

Несмотря на такую трогательную дружбу, для всякого, кто знал хорошо характеры обоих офицеров, не было тайной, что при первом же столкновении все узы, связывавшие их дружбу, сразу оборвутся. И если до сих пор ничто не омрачало их дружбу, то только потому, что никто из них не мог приказывать другому, но теперь, во время предстоящего плавания, образ Эллен рано или поздно должен был встать между ними. Сами они, конечно, были далеки от подобных предположений и не ожидали страшной развязки.

Таковы были характеры и прошлое этих людей, которых судьба как будто нарочно соединила для продолжительного плавания на одном судне.

КАК ИЗВЕСТНО, ДИСЦИПЛИНА НА АНГЛИЙСКИХ военных судах страшно строга, но Уильям Блай не довольствовался безусловным исполнением его приказаний и увеличил свою строгость до таких размеров, что вскоре заслужил всеобщую ненависть как со стороны всех офицеров, так и матросов, обременяемых непосильными работами.

До поры до времени Блай сдерживал себя в отношении своего друга и щадил его самолюбие, в то время как Крисчен, отличавшийся любовью к делу, справедливостью и открытым характером, всячески старался смягчить впечатление от строгости начальника и вскоре заслужил всеобщую любовь и преданность.

От Блая не могло это укрыться, и вскоре он почувствовал зависть к своему другу, скрыть которую не сумел.

Между тем путешествие уже близилось к концу. «Баунти» успешно обогнул мыс Доброй Надежды и теперь приближался к Новой Гвинее, проделав уже три четверти пути. Пока все шло хорошо. Блай, несмотря на свой пылкий темперамент, был настолько благороден, что не делал замечаний Крисчену, но допустил роковую ошибку, которая и привела к катастрофе.

Крисчен, как старший офицер судна, должен был председательствовать за офицерским столом, но Блай, который хотел оказать внимание своему другу и быть менее одиноким, предложил Крисчену обедать с ним.

Казалось, этим двоим мало было находиться на одном судне, и они словно нарочно старались увеличить тяготы совместного путешествия. Оба офицера, можно сказать, лишь каким-то чудом благополучно достигли Полинезии.

Оставалось только две недели пути до любимого моряками всех наций острова Таити, откуда нужно было, согласно приказанию английского Адмиралтейства, забрать коллекцию местных деревьев и растений и переправить их в вест-индские колонии с целью акклиматизации.

Однажды, садясь за стол, Блай сделал служебное замечание своему помощнику.

— Мне кажется, дорогой Флетчер, что вы слишком мягки с подчиненными и что дисциплина у нас с каждым днем падает, а раз началось, то трудно предвидеть, чем все это может кончиться.

— Весьма сожалею, Уильям, но я не могу согласиться с вами: я не заметил ничего, что могло бы подтвердить ваши слова.

— С некоторых пор я замечаю, что наши люди стали одеваться в какие-то фантастические костюмы; можно подумать, что находишься на испанском судне.

— Простите меня, но я вас, право, не понимаю.

— Извольте. Еще сегодня утром я видел нескольких матросов в соломенных шляпах.

— И только? — смеясь, проговорил Крисчен.

— Так вам этого мало?

— Но вы сами должны понять, мой друг, что было бы слишком жестоко заставлять этих бедняг носить под экватором суконные шапки.

— Тогда я должен напомнить вам правило: шапка или непокрытая голова.

— Я знаю, что по правилам в костюме матроса не полагается соломенной шляпы, но на самом деле этот головной убор настолько терпим во флоте, что матросы всегда запасаются одной или двумя шляпами, когда идут в плавание в тропические широты.

— И все это делается против правил, — с упрямством повторил Блай.

— Можете быть спокойны, этот вопрос рассматривается в Адмиралтействе, и командирам судов предоставлено в данном случае поступать, как им угодно.

— Потому-то я и высказываю вам свой взгляд.

— Должен вам повторить еще раз, что я не согласен с ним.

— Все равно вам придется это сделать, — отвечал Блай уже с некоторым раздражением.

— Так вы говорите серьезно?

— Меня удивляет, что вы еще могли сомневаться.

— Значит, это официальный приказ?

— Да.

— Хорошо, но в таком случае потрудитесь отдать мне ваше распоряжение сегодня вечером или завтра утром в письменном виде.

— Я не привык повторять замечания…

— Это было бы понятно только в том случае…

— Что вы говорите?

— Я сейчас не на службе, а за обедом.

— В таком случае я должен вам заметить, сударь, — возразил Блай, который был в этот день особенно не в духе и незаметно для самого себя пришел в сильное раздражение, — что помощник капитана всегда на службе и капитан судна может делать ему замечания когда угодно.

Крисчен был уже готов ответить в том же духе, но благоразумие взяло верх, и он сдержался.

— Пусть будет так. Завтра же ваше приказание будет исполнено, — отвечал он совершенно спокойно.

— Офицеры также должны будут подчиниться приказанию, — прибавил Блай, на которого хладнокровие друга подействовало возбуждающе.

— Конечно, офицеры особенно.

— Вы проговорили это таким тоном…

— Офицеры всегда должны подавать пример.

— Так не хотите ли уж вы сказать, что я, командир…

— Успокойтесь, друг мой, — проговорил Крисчен, стараясь не волноваться, — все это не стоит того, чтобы мы ссорились. Вы желаете, чтобы буква закона была соблюдена, и это будет исполнено; но ради самого Бога, не дадим остыть этому прекрасному супу.

Но, как и всегда бывает в подобных случаях, шутка Крисчена не имела успеха; напротив, чаще всего случается так, что чем сильнее один из разговаривающих старается избежать неприятного спора, с тем большим упорством другой старается поддержать его. Можно было подумать, что Блай нарочно придирается к Крисчену, чтобы с ним поссориться, что было бы, конечно, странно, так как никто из остальных офицеров судна никогда не вел разговоров с командиром, кроме чисто служебных. Быть может, он обвинял своего помощника в остракизме, которому подвергался, но только он резко отвечал:

— Я думаю, что мне незачем учиться у вас, как вести себя, и я попрошу вас в будущем не противоречить моим приказаниям.

— Но, уверяю вас…

— Оставьте! Мне не нравится ваше поведение, и я докажу, что на судне один командир.

— Блай!

— Скоро уже восемь месяцев, как мы отплыли, и все это время вы только и стараетесь идти мне наперекор и добиться расположения всего экипажа.

— Мой милый Блай!

— Попрошу вас не забывать, что вы говорите с командиром судна и что здесь нет больше милого Блая.

— Будьте спокойны, я больше никогда не забуду этого, — проговорил Крисчен, выведенный из себя.