Николай Приз - Путь России в начале третьего тысячелетия (моё мировоззрение)

Можно критиковать великих утопистов за отсутствие глубоких экономических разработок, за некоторую расплывчатость идей в их работах и некомплексность. Но, критикуя, надо помнить одно: они были детьми своего времени. В своих критических взглядах, новых идеях они рельефно отражали противоположности, как матрица противоположна форме предмета, по ней изготавливаемой, фактическое состояние экономических и политических отношений в современном им обществе.

И следует отдать должное их огромной интуиции, они сумели в неясных контурах складывающегося капиталистического строя тонко уловить его пороки и назвать основные принципы строя — антипода капиталистическому — социалистического.

Саму идею неприятия существующих отношений и необходимости развития других, более гуманистических отношений в обществе тоньше всех выразил немецкий философ Кант (1724–1804 гг.): "Прирожденное право (имелось в виду человека) только одно единстветвенное — свобода (независимость от принуждающего произвола другого), поскольку она совместима со свободой каждого другого… и есть это единственное первоначальное право, присущее каждому человеку в силу его принадлежности к человеческому роду. Прирожденное равенство, то есть независимость, состоящее в том, что другие не могут обязать кого‑либо к большему, чем то, к чему он, со своей стороны, может их обязать, стало быть, свойство человека быть своим собственным господином… — все эти правомочия заложены уже в самом принципе прирожденной свободы…"

Эта мысль Канта позволила Туган — Барановскому (русскому социалисту, разработки которого незаслуженно были преданы забвению) даже причислить Канта к философам, теоретически обосновавшим социалистическое мировоззрение.

"Социальная философия" великих утопистов базировалась на разработках французских материалистов XVIII века Гольбаха и Гельвеция.

Гольбах развил идею коллективизма как необходимого условия развития человека. "Истинная мораль, как и истинная политика, есть та, — писал он, — которая стремится так подойти к людям, чтобы они совместными усилиями работали для взаимного благополучия. Всякая мораль, отделяющая наши интересы от интересов наших товарищей, есть ложная, бессмысленная мораль, противная природе…" И дальше: "…добродетель есть не что иное, как польза людей, соединенных в общества". Гельвеций подал эту же мысль с позиции влияния общества на развитие человека: "Люди не рождаются ни добрыми, ни злыми, но они рождаются способными стать теми или другими, смотря по тому, соединяет или разъединяет их общий интерес".

Фурье, очевидно, взял у Гольбаха и Гельвеция идею "коллективного сосуществования людей". Он также, считал, что нужна такая система, чтобы "каждый отдельный человек, следуя только своему личному интересу, служил постоянно интересам массы". Такую социальную систему он называет фалангой. В такую ассоциацию, по мысли Фурье, должны входить 2–3 тысячи человек. Каждый член ассоциации не должен потреблять больше, чем он зарабатывает. Фурье не допускает мысли перейти к распределению по потребностям. Оставаясь гуманистом, он тем не менее исходит в обосновании потребления по труду из того, что "инстинкт собственности — это самый могучий из известных нам рычагов для усиления жизнедеятельности цивилизованных народов, можно без преувеличения сказать, что производительность труда собственника вдвое выше по сравнению с трудом раба или наемного рабочего…". И дальше идет просто замечательная мысль, к которой мы будем неоднократно возвращаться: "Следовало бы поэтому для разрешения основной проблемы политической экономии превратить всех наемных работников в собственников, заинтересованных в производстве". Но Фурье был против эксплуатации человека человеком, он считал, что каждый член фаланги должен трудиться, что капитал, заведенный в ассоциативный капитал, изменит свою природу и будет служить всем членам фаланги. Основой мотивации к труду он считал склонность человека к определенному виду деятельности, добровольность трудовых объединений внутри фаланги, соревновательность (потребность к соперничеству). Фурье неоднократно подчеркивал, что экономическое неравенство — стимул к работе. В частности, он говорит: "Соблазн заработка будет зачастую благородной побудительной силой при строе ассоциации". Количественное соотношение различных факторов на результаты работы он ставит в следующем численном выражении: 5/12 — ручному труду (то есть фактическому трудовому участию в работе фаланги), 4/12 — капиталу и 3/12 — таланту (то есть оригинальным идеям, которые развивают экономику фаланг). Конкуренцию он сохраняет и между фалангами: "…На место конкуренции индивидуальной, не солидарной… ассоциация поставит корпоративную солидарную конкуренцию…" И здесь он исходит из мысли, что конкуренция заставит фаланга бороться за потребителя. В основе государственного устройства у Фурье федерация фаланг. Позже Бакунин, один из основателей анархизма, добавит: "…вне какой бы то ни было официальной опеки и руководства". Бебель, очевидно, исходя из этого, назвал Фурье "родоначальником мирного анархизма”, и для этого были основания. Для Фурье свобода (смотри выше высказывание Канта) является большей ценностью, чем равенство. Свое учение он противопоставляет теории равенства, которая стремится достигнуть ёго ценой бесконечных регламентаций жизни. Он пишет: "…ассоциация несовместима с мечтами о равенстве и уравнивании, свойственными нашим философам". Позже в этой работе мы рассмотрим и отдельные положения анархизма о свободе личности и общества, они не лишены смысла и должны быть учтены в дальнейшей разработке самой идеи справедливого общества. А закончить этот небольшой раздел о воззрениях Фурье на устройство общества мне хочется такой, на мой взгляд, пророческой мыслью, высказанной Августом Бебелем: "Идеям Фурье еще суждено воскреснуть при будущем переустройстве общественных порядков, хотя и в ином виде, чем это рисовалось их творцу".

У Сен — Симона, как и у Фурье, сохраняется экономическая трактовка личного интереса. Его лозунг — "Каждому по его способностям, каждой способности по его делам". Он также сохраняет институт частной собственности, но параллельно ставит, как постановочный, следующий вопрос: "…наиболее важный вопрос, подлежащий разрешению, это вопрос о том, как должна быть организована собственность для наибольшего блага всего общества в отношении свободы и в отношении богатства".

В отличие от Фурье, Сен — Симон смотрит на новое общество не как на федерацию, оно представляется ему единым организмом, имеющим самостоятельную жизнь. Он сосредоточивает внимание в своей работе на централизованности управления и планирования. Свобода для него "допустима только тогда, когда она справедлива, то есть необходима". Сен — Симон попытался с позиции логики истории представить переход от эгоизма в прошлом к коллективному единству в будущем. Это была одна из первых попыток в этом направлении. И она дала свои плоды уже через учеников Сен — Симона, которые в предмарксистский период разработали стройную и комплексную систему развития ассоциации людей. В ее основу они положили учение о различии "органических" и "критических" эпох. Органические эпохи — это эпохи согласия, когда устанавливается равновесие между интересами людей в обществе, критическая эпоха — это эпоха разногласий, противостояний. Сменяя друг друга, эпохи все больше выравнивают политические и экономические права людей. А конечная цель развития человечества — это "всемирная ассоциация, то есть ассоциация всех людей по всему лицу Земли и во всех областях их отношений…"