Николай Устрялов - Германия. В круговороте фашистской свастики

Соответственно, не сам по себе факт прихода к власти евреев оскорбил самые лучшие чувства немецкого народа, но их моральная позиция или, вернее сказать, ее полное отсутствие, методы, манера вести дела и поведение, которые евреи принесли в широкую практику и которые были омерзительны подавляющей части немецкого народа.

Самым печатаемым автором Германии был еврейский — Эмиль Людвиг, настоящая его фамилия была Кон (Cohn, что на еврейском означает «правоверный раввин»). В 1930 году общий тираж его произведений доходил до 2 миллионов экземпляров. Он был переведен на 22 языка, и за границей его соплеменники выставляли Людвига как представителя не еврейской, а именно немецкой литературы.

Эмиль Людвиг-Кон подвизался на штамповке биографий исторических деятелей, то есть на фальсификации истории в выгодном для евреев свете. Все его биографии написаны в легком, поверхностном стиле, обильно поперченным пошлыми банальностями, с добавкой философски избитых общих мест в еврейской интерпретации. Людвиг фокусирует свой рассказ на личностных и интимных моментах своих объектов, совершенно упуская всю историческую обстановку, и показывая великих людей обыкновенными смертными. Все его книги выбрасываются на книжный рынок как с конвейера, через равные, короткие промежутки времени, что заставляет подозревать изрядную долю коллективной работы. При этом его персонажами являлись такие выдающиеся личности, как Наполеон, Линкольн, Гете и даже Иисус Христос, на исследование только одного из которых можно было потратить всю свою жизнь. Неудивительно, что все эти книжицы отдают одинаковым отсутствием глубины и понимания изучаемых личностей и являются типичными образчиками дешевой оптовой книгопродукции. Огромный успех его биографиям обеспечивался массивной шумихой, раздуваемой вокруг них прессой, и возможностью купить их в любом книжном киоске прямо на улице.

Другой еврейский псевдопророк — это Альфред Керр. Он — театральный критик, осчастливливающий своей критикой все берлинские театры. Керра печатает «Берлинер Тагеблатт». Его слово значит многое для судьбы актеров и персонала театров. Однако Керр не ограничивается только критикой, а также находит время и для писания и книг тоже. Его друг и личный биограф Иосиф Шапиро приводит следующее высказывание Керра: «Друзья, что значит характер? — Часто совершенно противоположное, что был в действительности, поскольку наше изображение чрезвычайно ограниченно».

Керр тоже полез дискутировать личность Иисуса Христа — покоя он им не дает — в своей книге «Мир в свете» («Die Welt im Licht». 1913). В то время, как Людвиг хотя бы старается соблюсти внешние приличия и литературную серьезность, Керр отбрасывает все рамки и переходит к прямому поношению. Керр заявляет: «Я вполне могу расслышать, как Иисус Христос ботает на еврейской фене. Оскар Уайльд дозволяет Христу говорить на греческом. — Чушь. — Христос ботал на еврейской фене».

Нет ничего удивительного, что предположительно лирическая поэма данного автора (Caprichos, 1921) является просто собранием отвратительной сексуальной гнусности.

Следующий автор — Георг Херман (George Herman) представляет нечто совсем другое. В его политическом дневнике, озаглавленном «Randbemerkungen» («Записки на полях». 1919), он представляет вероисповедание слабого, опустившегося человека, лишенного всякой морали и внутренней опоры. «Как еврей, я принадлежу к расе, которая слишком стара, чтобы быть оболваненной массовым внушением. Такие слова, как Нация, Родина, Долг, Война и Государство, для меня лишены всякого цвета и запаха».

Космополитическая, интернациональная ментальность еврейского народа отражается в следующем признании: «Независимо, на каком языке говорю, я чувствую себя дома в любой стране мира, где есть прекрасные женщины, цветы и искусство, хорошая литература, шахматы, приятное цивилизованное общество и где хороший климат и привлекательные пейзажи».

Тем не менее Херман признает, что еврейская раса несет ответственность за распространение негативизма и нигилизма по отношению к обществу и государству. Херман объявляет: «Еврейское отрицание национальной идеологии государства, в котором он находится, это принципиальный источник еврейского эволюционного развития и внутренних качеств еврейства». — Прекрасное определение паразитизма.

Суть пропаганды Хермана во время войны была очень проста — это была широкая пропаганда трусости. «Пять минут трусости гораздо лучше, чем быть мертвым».

Разнообразие приспособленчества и хамелеонских качеств детей Израиля были разработаны до самого совершенства еврейским автором Куртом Тучольским (Kurt Tucholsky). Этот исключительно продуктивный автор с прекрасным писательским талантом имел аж четыре псевдонима, которыми он пользовался по очереди. Кроме своего собственного имени он еще подписывался как Петер Пантер (Peter Panter), Каспар Хаузер (Kaspar Hauser) и Теобальд Тигер (Theobald Tiger), а кроме этого, все евреи имеют еще настоящее, чисто еврейское имя для домашнего пользования. Много важных ежедневных газет и журналов регулярно печатали его статьи. Он был одним из самых растиражированных авторов нашего времени. К сожалению, он использовал весь свой талант на деструктивный критицизм против своей страны. Для него ничего не было свято, и он открыто издевался над дорогими идеалами нашей нации. Он метал свой жалящий сарказм и ядовитую насмешку в самые дорогие религиозные и национальные чувства. После развала государства в 1918 году Тучольский, который сам никогда не принимал участия в войне, изгалялся и надругался над нашей армией в бесчисленных тирадах, особенно целя в офицеров.

Подобно своему еврейскому коллеге Лессингу, он высмеивал заслуженного фельдмаршала фон Гинденбурга и публично назвал его «национальным героем, каковые рисуются на пивных бутылках». Тучольский не боялся быть обвиненным в государственной измене. В своей книге: «Германия, Германия превыше всего» (1929), полностью посвященной развалу нашей нации и государства, он цинично изрыгает: «Что эти судьи называют государственной изменой, нас мало волнует и, наоборот, со всех сторон положительно в наших глазах».

Свое кредо Тучольский провозглашает как полное освобождение от всякой моральной дисциплины: «Человек имеет две ноги и два убеждения: одно во времена его процветания и совершенно другое во время его нужды».

В конце концов, Тучольский связался с самой черной порнографией и совместно с вышеупомянутым Теодором Вольфом был одним из главных противников Закона о защите несовершеннолетних от растлительной литературы и кино.

Для того чтобы осветить быструю оккупацию всего немецкого театра евреями, достаточно отослать читателя к книге еврейского автора Арнольда Цвейга «Евреи на немецкой сцене» («Juden auf der Deutschen Buhne»). С несравненной искренностью Арнольд Цвейг описывает, как работа бухгалтера, театрального директора, театрального агента, сценического руководителя, режиссера, актера, критика, поэта и драматурга была узурпирована евреями. Цвейг рассказывает: «Они пришли Бог его знает откуда с карманами, полными денег…».