Мануэль Коскульюэла - Паспорт 11333. Восемь лет в ЦРУ

Так думал Отеро, но тут возникли сложности. Организацию нового управления мыслили провести в два этапа. Вначале оно должно было действовать в составе Главного полицейского управления, а впоследствии перейти в ведение президента или министра внутренних дел для координации разведслужб страны.

На втором этапе ЦРУ предполагало выдвинуть на должность начальника управления инспектора Консерву. Однако вскоре советники поняли, что военные не допустят к руководству полицейского чиновника, полковники пустили в ход влиятельные связи, чтобы не упустить такой важный пост.

После Консервы наиболее вероятным кандидатом был сам полковник Акунья. Он до тонкости знал дело и имел опыт подобной работы. Акунья надеялся на поддержку со стороны американских советников и не догадывался, что никаких шансов у него нет.

Американцы благожелательно воспринимали помощь Акуньи, пока он был начальником генерального штаба или — потом — генеральным директором управления по координации. Но его выходки в баре Бармо, где он так напивался, что падал в объятия официанток, закрыли ему путь к должности начальника разведуправления.

По этой же причине на должность начальника Главного полицейского управления Монтевидео после отставки полковника Барлокко назначили не Акунью, а полковника Альберто Агирре Хестидо, двоюродного брата покойного президента. Акунье был предоставлен выбор: остаться на своем месте или в министерстве внутренних дел занять должность помощника министра по делам разведки.

Он выбрал последнее в надежде пробиться к верхам и добиться осуществления своих стремлений. Однако на деле он утратил даже то, что у него было, а его преемник полковник Ромео Сина Фернандес стал его основным соперником в борьбе за высокий государственный пост.

Но Акунья еще долго продолжал оставаться полезным для американцев. Один пример наглядно показывает, какие действия были характерны для американцев. На одной из демонстраций в 1968 году студент — коммунист Либера Арсе был в упор застрелен полицейским. Полковник Агирре решил провести расследование, руководствуясь то ли показными, то ли действительно благими намерениями. Он отдал приказ отобрать у жандармов огнестрельное оружие и оставить у них только сабли или дубинки.

Эта мера вызвала недовольство полицейских. Они опасались, как бы их, безоружных, не стали убивать. Агирре стал колебаться: то ли отменить приказ, то ли продолжать настаивать.

В день похорон Либеры мы поехали вечером с Хуаном Нориегой в министерство внутренних дел на встречу с Акуньей, к тому времени военным помощником министра. Американцы намеревались убедить министра Эдуардо Хименеса Аречага, сторонника жесткой линии, на время изменить тактику и поддержать Агирре с его приказом о разоружении полицейских.

Посол поручил Саенсу оказать Нориеге необходимое содействие. Шеф встретился с начальником следственного отдела инспектором Эмилио Геррой и приказал ему (с ним нечего церемониться, ему можно было приказывать) отправить вечером в университет группу агентов, переодетых в штатское, и спровоцировать там студенческое выступление, а самим остаться в стороне.

Другая оперативная группа из штатских и полицейских, которая подчинялась непосредственно Нориеге и ЦРУ, получила приказ замешаться в толпу студентов и спровоцировать молодежь к вандальским действиям.

Таким способом хотели запугать народ тем, что может случиться, если ослабнет полицейский надзор. Одновременно хотели подорвать симпатии населения к студентам и нейтрализовать негодование, вызванное убийством Либеры.

Задачи параллельного аппарата были ясны. Американцы хотели стать хозяевами положения, как это было в случае с инспектором Геррой, который им беспрекословно подчинялся и твердо знал, что при любых трудностях может полагаться на американцев и даже получать от них виски, сигареты и прочие мелочи.

Как у каждого полицейского, у него была мечта — пробиться к власти, тем более что в Главном полицейском управлении знали точку зрения американцев на этот счет: начальниками должны быть полицейские чиновники, так как они более покладисты и послушны, чем военные. Но намерения Герры были беспочвенными: у него не было достаточного образования, и, кроме того, он попал в руки крупных контрабандистов, получая от них ежемесячно по 250 тысяч песо (тысяча долларов по тогдашнему курсу), и содержал на эти средства роскошную квартиру для молодой любовницы, что было давнишней мечтой старого инспектора.

Такой человек не подходил ЦРУ. В любой момент он мог оказаться в скандальном положении. Конечно, до поры до времени его использовали, но могли и выкинуть за борт.

Люди из параллельного аппарата должны вести пристойный образ жизни. Лучше, если они женаты. Они должны быть хорошими отцами, приятными соседями, «примерными гражданами» и не привлекать к себе особого внимания.

ЦРУ осуществляет полновластный контроль над управлением разведки и контрразведки и всех работающих держит под постоянным надзором, дабы кто‑нибудь из них не задумался над тем, что он уругваец. Надзор необходим, кроме того, если возникнут тактические противоречия между управлением и очередным правительством.

Вот в таких условиях происходит отбор среди избранных.

После того как сотрудники нового управления были отобраны американскими советниками, среди них нужно было найти тех, кто мог бы заниматься доносами и сотрудничать с американцами.

Персонал получает твердую заработную плату. Работники, повторяю, должны вести пристойный образ жизни и быть абсолютно преданными. Их стараются поставить в зависимость от различных скрытых поощрений. Американские советники заботятся, чтобы они занимали ключевые посты в управлении. Но выдвигают не всех, оставляя некоторых на низших ступеньках, в резерве, поэтому, если кто‑либо из сотрудников окажется строптивым, всегда имеется возможность его заменить.

По работе я поддерживал взаимоотношения с пятью сотрудниками параллельного аппарата. Четверо из них были работниками управления разведки и контрразведки, а один — из провинциального полицейского управления.

Один из этой пятерки, Нельсон Бардесио, уже был связан с Кантреллом. Я прозвал его Гус — гус, и его прозвище за ним закрепилось. Трудолюбивый и толковый, он был разочарован своим положением в Главном полицейском управлении. Он стремился к знаниям, всегда его можно было увидеть с книжкой. Трудился он по шестнадцать часов в сутки и находил силы, чтобы в три часа утра приходить ко мне на уроки английского языка. В среде бездельников из следственного управления, составлявших высший командный состав, он, простой агент, чувствовал себя удручающе. Эту его слабость Кантрелл максимально использовал, постоянно обещая ему офицерское звание.