Елена Коровина - Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

В России — да! Это в Европах праздновали веселое Рождество и ожидали счастливого Нового года. В многострадальной же нашей стране-матушке Рождество не было особо веселым, ведь все знали, чем закончилась жизнь Христа — страданиями на кресте и смертной мукой. Да и Новый год представлялся смутно — не было бы хуже, чем в предыдущем!..

Но ведь что-то давало надежду? Давало — та самая дорога жизни, по которой все равно, в горе или в радости, предстояло идти. И россияне были твердо уверены, что эта дорога в конце концов приведет их к заветной цели — к Храму обретенной души. Пусть пока дорога лежит по хрупким мосткам или по лесной чащобе, но впереди будет свет — Звезда общего Храма счастья. Потому-то заснеженная дорога и изображалась на рождественских открытках — это был путь надежды.

Часто изображался и дом — пусть крошечный, покосившийся. Пусть далекий. Но там горел свет в окне — там, любя, ждали уставших путников. И надеялись, что они придут.

Известно, что революция упразднила празднование Нового года в СССР. Но новогодняя открытка все же существовала, хоть и тайно. Люди пользовались дореволюционными карточками. Заклеивали старые тексты, на их месте писали новые. Хотя за такую «царскую» открытку можно было и под расстрел угодить. Но дух новогодней магии требовал праздника — хотя бы на крошечном кусочке картона.

Едва же в 1935 году вернулось празднование Нового года, в небольших фотомастерских стали изготовляться крошечными тиражами незамысловатые фото зимнего леса, улыбающихся детишек, лыжниц. Их раскрашивали вручную, как в дореволюционное время. Между прочим, и за это «незаконное предпринимательство» фотографа могли посадить. Но страх отступал перед желанием праздника. И это тоже был своеобразный дух новогодней магии.

В суровые дни Великой Отечественной открытка, как и все искусство, помогала выстоять и победить. Под Новый год выпускались изображения Красных Дедов Морозов, например, с таким текстом:

Ну а после Победы новогодняя открытка расцвела многомиллионными тиражами. Только вот рисунки оказались в духе социалистического реализма — первым делом, конечно, символы власти — башни Кремля а позже и Дворца съездов. К ним добавились подробнейшим образом выписанные счастливые «толстоморденькие» дети Страны Советов, огромные снеговики и аляповатые игрушки. Удивительно, но из взрослых на открытки попали только непомерно радостные мамаши. Ни одного отца! Словно вся страна превратилась то ли в закрытую комнату матери и ребенка, то ли в страну матерей-одиночек. С открыток исчезли семейные празднества, уютные домики. Что уж говорить о дороге к Храму! Пропали и магические символы, ворожившие и предсказывающие будущее счастье и процветание. Даже самые раскрасивые зайчики, мишки, шишки и снеговики уже не имели ничего общего с тайной магией посланий. Это были просто игрушки, зверушки, стилизованные русские красавицы или герои новых мультиков. И никакой магии!

Я ни в коем случае не хочу охаять художников. Гундобин, Знаменский, Четвериков, Зарубин и другие — истинные гении открытки. Но существовала еще и грозная цензура. Представляете, как бы она отреагировала на мухоморы со свиньями?!

Новогодняя открытка 1944 года

Советскому искусству нужны были приметы советского времени. И даже на «новогодках» появились Деды Морозы и мальчики — Новые года на спутниках и ракетах, в вагонах поезда БАМа, в заводской проходной. По новогодним открыткам можно точно восстановить картину достижений СССР. Вот только ни теплоты, ни трепетности чувств волшебного праздника они уже не выражали. Новый год потерял значение чудесной ночи, когда открываются рубежи времен, ну а открытки — свою магию.

Ну а потом все закрутилось — застолья 1970-х и несущиеся в пропасть разудалые фестивали и прочие праздники 1980-х годов породили на новогодних открытках полную вакханалию: неуправляемые тройки носились по заснеженным полям; скоморохи и Чебурашки плясали под бурный аккомпанемент балалаечников и гармонистов; зайки, белки, мишки и прочая живность умудрялись уместиться на скромном открыточном поле в неимоверных количествах. И вся эта разухабистая новогодняя масса неслась, аки птица-тройка, в будущее, не понимая, что впереди.

К концу 1980-х наступило отрезвление. Людям стало вообще не до праздников — еда и одежда доставались с трудом, а на полках магазинов лежали одни полиэтиленовые пакеты. И только празднование Нового года оставалось тем добрым днем, что еще объединял всю страну у телевизоров.

И вдруг на новогодних открытках появились символы года — Дракон, Змея и другие магические животные. Объявился и Дед Мороз со знаками зодиака, подковой, колокольчиками. Магические символы возвращались.

Ну а потом — словно по мановению волшебной палочки! — первое десятилетие миллениума взорвалось ворохом красочных, качественных новогодних и рождественских открыток. Появились и новые виды — виртуальные открытки в компьютерных сетях. Но бумажная открытка не потеснилась. Наоборот — год от года ее становится все больше. Возродились репринты дореволюционных карточек — милых и обаятельных. И снова появились и рождественские сюжеты, и «сюжеты тепла и доброты»: семья, радостно наряжающая елку, детишки, спящие в Тихую ночь с апельсиновыми и мандариновыми дольками в руке. Но главное — возродилась Дорога. Она ведет к Храму на горе или к маленькому домику, где нас любят и ждут. Недаром стали так популярны домики Кинкейда и Льюэна — в них хочется жить!

Словом, дарите друг другу открытки — бумажные и электронные, реальные и виртуальные. Они все равно — ОТКРЫТКИ — открывающие мир. Ведь наиглавнейшая магия в том, что именно вы сами наполняете праздничную открытку собственной радостью, любовью и добросердечием. А магия сердца — самая сильная.

Думаете, марка — это просто наклейка на конверт или открытку, заказное письмо или бандероль, олицетворяющая, что посылка или почтовое отправление оплачено адресатом? Сейчас — да. А вот в конце XIX — начале ХХ века, когда почтовые службы только набирали обороты, это было совсем не так. Сейчас никто и не помнит о том, что марка являлась авантюрным, приключенческим, а часто и тайным языком послания. Да-да, корреспонденты, пользующиеся марками, сумели изобрести свой тайный язык, понятный адресату. Когда-то существовало тайное значение веера, которым пользовались дамы на балах, званых вечерах и общественных концертах, или язык мушек, приклеиваемых на лицо модницами и модниками. Каждая позиция веера, каждое место нахождения мушки говорили нечто свое тайному возлюбленному или возлюбленной. Вот так же и марка обрела свой потаенный язык — все зависело от места, куда ее клеили на письме или открытке.