Елена Коровина - Великие авантюры и приключения в мире искусств. 100 историй, поразивших мир

Винсент Ван Гог. Автопортрет в соломенной шляпе

Но клошар уперся: «Вовсе нет! Мой приятель выменял этот портрет на целую бутылку можжевеловой водки у одного официанта. Тот лет двадцать назад работал в „Красном петухе“ на Монмартре. Туда частенько захаживал Ван Гог. И вот однажды официант рассказал художнику, что уходит из кафе, потому что нанялся стюардом на океанский пароход. Художник ему позавидовал. Рассказал, что всю жизнь мечтал о путешествиях, а только и сумел, что приехать из Бельгии во Францию. Возьми, говорит, мой автопортрет на память. Пусть хоть он попутешествует, посмотрит мир. Сам-то я болен и уже, наверное, никуда отсюда уехать не смогу».

«Глупая история! — взорвался Воллар. — А картина — подделка! Оригинал этого „Автопортрета в соломенной шляпе“ висит над камином в особняке барона Ротшильда. Я сам видел его неоднократно. Так что можешь смело выбросить эту мазню в Сену!»

И зачем только он ляпнул такое?! Впрочем, кто же знал, что этот бедолага клошар решит кинуться именно туда?!

Ох, скверно вышло… А все из-за какой-то подделки. Воллар опять развернул злополучный холст «под Ван Гога». Кошмарная грязь! Надо все-таки ее стереть, ведь придется нести холст в участок. Воллар смочил особым раствором тряпку, с силой протер верхний угол картины и ахнул. Грязно-тусклые цвета преобразились в солнечный желтый и карминно-красный. Именно такие любил Ван Гог. Воллар кинулся на кухню, трясущимися руками начистил картошку и начал тереть ею холст, как обычно делают художники. И тогда проявились нервные, «червивые» мазки, характерные только для одного художника в мире — Винсента Ван Гога.

Воллар притащил яркую лампу и в ее свете начал рассматривать холст через лупу. Поразительно! Это действительно автопортрет Ван Гога. Но как же та картина у Ротшильда?! Наглая копия? Вряд ли. Ротшильд сто раз посоветуется с лучшими экспертами, прежде чем приобрести картину. Да и сам Воллар давал ему заключение в подлинности того «Автопортрета». Значит, это еще один авторский вариант. Известно же, что Ван Гог часто повторял свои полотна. Например, одних «Подсолнухов» написал пять штук.

Но что теперь делать с этим вариантом? Ясно, что выставить портрет на продажу он не может. Полиция, правда, не затребовала картину в качестве вещественного доказательства. Но объяснять покупателям, каким образом она попала к нему в салон, Воллару как-то не хотелось. Словом, портрет следовало продать тайком — и дело с концом!

Надо бы продать этот портрет тайком — и дело с концом. И лучше всего предложить его какому-нибудь заезжему нуворишу — пусть купит и увезет подальше. Хорошо, что он знаком со многими состоятельными гостями Парижа. Подумав, Воллар предложил портрет крупному землевладельцу из Аргентины — сеньору Лопесу. Тот, узнав, что речь идет о работе Ван Гога, особо торговаться не стал — выложил кругленькую сумму. Однако сам за картиной не явился. Приехала его дочь — девица огненного темперамента с пышным бюстом и осиной талией. Взглянув на картину, захлопала ресницами и экзальтированно заахала: «Везти в Аргентину такой чудный портретик?! Да кто там знает о Ван Гоге? Перед кем я стану гордиться такой модной покупкой? Нет уж! Я оставлю его здесь — в моей парижской квартире на бульваре Распай».

Воллара передернуло. Он-то мечтал, что семейство Лопес увезет картину куда подальше. «Понимаете, дорогуша, — начал объяснять он, — Ван Гог очень хотел увидеть ваш солнечный край, но тяжело заболел и не смог осуществить свою мечту. Поэтому выразил свою последнюю волю: его портрет должен попасть в Аргентину».

Сеньорита Лопес снова захлопала своими черными как смоль ресницами и вдруг захохотала: «Ну и шутники вы, французы! Вечно что-то придумаете. Но мало ли, что хотел этот ваш Гог? Я теперь хозяйка портрета, так что он будет висеть у меня на стене как миленький!»

Одарив Воллара своей ослепительной улыбкой, аргентинская красотка ушла, приказав шоферу отнести картину в авто. Продавцу же оставалось лишь сетовать на непредсказуемость и упрямство латиноамериканцев. Но наутро он прочитал в газетах о чудовищном происшествии. Возвращаясь с ценной покупкой в свою квартиру на бульваре Распай, сеньорита Лопес встретила на лестнице двух своих пылких поклонников. Вспыхнувшая ссора привела к трагедии: обуреваемые ревностью, соперники зарезали бедную девушку, разрубив треугольник своей страсти по принципу «не доставайся же ты никому!».

Уже на следующий день аргентинский латифундист вернул картину Воллару. Торговцу это было только на руку. Уж теперь-то он продаст портрет тому, кто наверняка увезет его из Парижа. Воллар еще раз внимательно взглянул на злополучный холст и вдруг понял: человек, изображенный на нем, и впрямь похож на бродягу-путешественника, чье лицо обожжено солнечными лучами и обветрено всеми ветрами дорог. И соломенная шляпа только усиливает это впечатление. Так, может, это вовсе не выдумки и Ван Гог действительно хотел, чтобы его автопортрет путешествовал по свету? Да и сам «портрет-бродяга», видно, из тех картин, которые как бы живут своей собственной, загадочной жизнью. Не захотел вот висеть в парижской квартире — и все тут!

К счастью, подвернулся удобный случай для того, чтобы холст Ван Гога оказался-таки за рубежом. Оказалось, что известный политик Жорж Клемансо ищет картину для подарка своему знакомому — американскому промышленнику Генри Фрику. Фрик был не только удачливым бизнесменом, которого уже успели прозвать «стальным королем», но и фанатичным коллекционером. Скупая в Европе произведения искусства, он мечтал о создании музея собственного имени.

Предложение Воллара показалось Клемансо подходящим, и он, не афишируя сделку, приобрел «Автопортрет в соломенной шляпе». Но, едва взглянув на портрет, понял, что не в силах с ним расстаться. Солнечный свет, буквально заполняющий всю картину, произвел на него потрясающее впечатление. Поразмыслив, Клемансо перевез портрет в свой загородный дом — там, на природе, человек в соломенной шляпе будет смотреться наиболее органично. Правда, в гостиной и прочих комнатах, наполненных антикварной мебелью, портрету современного художника не место, зато на террасе, залитой солнцем и заставленной гнутыми венскими стульями и плетеными кушеточками, он будет смотреться идеально.

Решено — сделано. Слуги вставили автопортрет Ван Гога в роскошную золоченую раму и повесили на стену. Хотя повесить его прямо оказалось делом не простым: из-за тяжелой рамы портрет все время так и норовил наклониться, как будто хотел соскочить со стены.