Федор Крестовый - Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта

Так что действительно: сила в тюрьме не катит. Только огромная сила и дух.

Причём огромная физическая сила, ум и крутое положение на свободе не страхуют человека от того, что за решёткой его не будут унижать, — легко и «опустить» могут. Был у нас на общем режиме «главпетух» Миша. Здоровый борец, весом сто сорок килограммов. Высшее образование. На свободе имел свою фирму. С начальством учреждения быстро подвязал, стал в отпуск домой ездить. Но всё равно в «обиженке» жил и пострадал от своих же педиков за интриги. Его история достойна отдельного рассказа.

В своё время он возглавлял многочисленную группировку — они многие годы воровали из порта ценности целыми контейнерами. Но как-то раз случайно попались на делюге. Не знаю, что на него нашло или какие методы допроса к нему применяли, но «раскололся» именно Миша. По его показаниям начались массовые аресты бандюков и людей из порта, занимающих там не последние должности (они в доле были). Тогда действовал советский Уголовный кодекс, и их деяния попадали под статью 93 прим, предусматривающую наказание от 8 до 15 лет лишения свободы или высшую меру. На следствии Миша продолжал всех изобличать, но в таком серьёзном деле надо было повторить свои показания в суде. Конвоирам нет дела до взаимоотношений подследственных: они посадили Мишу в машине в общую клетку. По пути в суд подельники напали на него и нанесли одиннадцать ножевых ударов в область сердца. Его спасла огромная грудная клетка. Он перенёс операцию, оклемался. Начали его возить отдельно. По его показаниям получили срок много людей. Сам он отделался минимумом — восемью годами. Убивать его теперь можно было только из мести, но подельники придумали, на мой взгляд, худшую кару. Они набрали в банку мочу и, когда его вели мимо клетки, плеснули ему в лицо. По-любому он теперь стал «зафаршмаченный». Прибыв в зону, Миша поселился в «обиженке». Потом быстро нашёл общий язык с операми, сместил «главпетуха» и занял его место. Он стал править железной рукой. Настоящие «петухи» — очень обидчивый народ, в них много от женщин. Последние редко мстят, так как не имеют для этого сил. Другое дело — мужики, хоть и с ненормальной ориентацией. Смещённый «главпетух» поклялся отомстить. Освободился через полгода. Вдвоём с любовником, тоже гомосеком из этой зоны, они вломились к Мише домой. Там долго и мучительно убивали его жену на глазах у семилетнего сына и пятилетней дочки. Женщина чудом выжила, осталась инвалидом. Дети стали припадочными. «Петухов» поймали и осудили. А Миша в колонии так и не успокоился, собирал сведения и стучал на всех подряд.

Вообще, зэки — удивительное племя. Большинство закладывает своих соседей с удовольствием. Ладно в «красных» зонах, где стучат почти все, а председатель СДП бьёт вечером членов своей секции, если они за день написали мало рапортов на нарушителей. В «чёрных» зонах дела не легче. Менты, как я уже говорил, создают две группы помощников: блатных и активистов. У нас на строгом режиме эту секцию возглавлял Петя. До этого я находился с ним в одном поселении, где порядки, скорее, как в вольных общагах. Он был самым забитым и грязным чушком.

Закрыли его за нарушения в зону. Стал он там «главкозлом». Петю не узнать — важный, одет в фирму, с начальством накоротке. Его активисты, несмотря на то, что зона якобы «чёрная», ходят по баракам и переписывают тех, кто не встал по подъёму, курил в неположенном месте, играл в карты. Бандитов и блатных закладывать опасаются, а вот «мужиков» сдают почём зря, и тех, как нарушителей, сажают в ШИЗО.

Доходило до маразма. Подходит такой активист к зэку и на полном серьёзе говорит: «Сегодня на собрании обсуждали тебя. Решили вынести последнее предупреждение. Ещё раз будешь спать днём — пойдёшь объясняться в штаб!»

И ведь эти сорокалетние придурки, у которых на воле семьи, действительно три раза в сутки проводили собрания, вели стенограмму, голосовали, как стучать. Также все члены актива платили дань Пете. У кого не было передач, делали бизнес. Многим осуждённым лень ходить в столовую — их пайку приносят в отряд «шныри». Чтобы вынести банки, надо ежемесячно платить дежурившим у входа СДПэшникам — иначе не дадут вынести и рапорт составят. Узнав, что с моего «шныря» кто-то требует дань, я собрался идти и разбить им рожи. Не дали «смотрящие», стали уговаривать: мол, все платят, а если я их ударю, вообще никому не дадут выносить. Тем более что «красных» опекает зам по БОР. Он Макса за то, что тот ударил «козла», лично в кабинете запинал так, что у того ноги отказали, полгода был парализован.

В другой зоне, куда меня перевели по «перережимке», блатные за малейший «косяк» били мужиков. Кричали, что сами все они порядочные. А председатель СДП Кирим, после того как блатота тронула его активиста, бегал с топором за «смотрящим» колонии Монахом и кричал, что его обоссыт. Потом при встрече посылал блатных на три буквы, и те тронуть его боялись — он топор за поясом носил. Так что, если мужики поддерживали воровские традиции и соблюдали понятия, их били. А «козлов», которые на это плевали, не трогали. Зона, кстати, «чёрной» считалась. Но многие из братвы, если какую информацию узнавали, в открытую бегали в штаб. Недаром сейчас даже поговорка есть: «Сдать внагляк, не впадляк».

Немало зэков всю душу вкладывали в стукачество. Взять хотя бы нашего фотографа. Срок — пятнадцать лет. Жил в отдельном помещении. Все его обязанности заключались в том, чтобы сделать карточки этапа. Казалось бы, живи и радуйся. Так нет же, он ночей не спал: следил, как осуждённые принимают «брос» через забор, да ещё и фотографировал специальными объективами это действо, а потом отдавал операм. Те, нисколько не заботясь о его безопасности, демонстрировали эти фото нарушителям и сажали их в ШИЗО. Когда бандитам это надоело, они надели маски, выбили после отбоя дверь в фотолабораторию и избили «соколиный глаз» самодельными бейсбольными битами. Причём лупили только по локтям и коленям. Добровольный стукач остался на всю жизнь инвалидом: у него конечности, как у кузнечика, в другую сторону гнулись.

Так что в одном учреждении хватает и «красных», и «чёрных», и «козлов», и блатных, и просто придурков.

Понятия не то что меняются, а стремительно деградируют. Новое поколение преступников не может понять своими мозгами элементарных вещей. Всё себе во вред делают.

Взять тех же «петухов». Раньше сто процентов зэков трудились. Даже воры в законе выходили на «промку», пусть и не стояли там у станка, но в цехе присутствовали. Единственные, кто сачковал, — «рабочие петухи». Они ходили чистенькие, следили за собой.

Сейчас во всех колониях — безработица. Но педики, оказывающие секс-услуги, — как самые молодые, слабые и презираемые, — делают самую грязную работу: грузят помойки, чистят выгребные туалеты. Сами быстро превращаются в грязных чушков, запаршивлевают. И всё равно их по ночам трахают «мужики» и блатные. А когда подхватывают всякую заразу — бьют их, ломают руки.