Федор Крестовый - Как выжить в зоне. Советы бывалого арестанта

Зачем я написал эту книгу?

Не стану врать: прежде всего, чтобы честно денег заработать и немного пожить на воле. Надоело за решёткой. Двенадцать лет там провёл, три судимости за плечами.

Ещё было желание рассказать правду. У меня давно сложилось впечатление, что какой-то деятель ввёл установки, как показывать в книгах и фильмах места лишения свободы, и с тех пор авторы и режиссёры избитыми штампами это и преподносят. Также надеюсь, что моя писанина поможет кому-то избежать тюрьмы и там будет меньше случайных людей.

Я хочу объяснить, что в тюрьме нет ничего особенного. Разве только чуть меняются правила игры, а человек кем был, тем и останется. Тот же детский сад и школа — прекрасный пример: везде свои лидеры, подчинённые, воришки, ябеды. Только в разных местах по-разному называются. У нас: «паханы», «шныри», «стукачи», «крысы». А в остальном всё то же самое. И там, в детских учреждениях, и в зоне строгого режима по звонку бегут в столовую, хотя столы накрыты и еды всем хватит. Везде есть попрошайки. Вспомните школьных с их просьбой «дай кусить!». В неволе таких полно: не успеешь передачу получить — сразу: «Дай, дай!» Или скажете, что в детском саду разборок меньше, правил-понятий нет? Есть, кончено, только на другом уровне.

Тюрьма не может сломать, главное: каким ты в неё пришёл. А те субъекты, которых вы принимаете за отпетых уголовников с синюшными наколками, жестикуляцией, матом через слово, жаргоном и дегенеративной рожей, — так это лагерные клоуны, «черти». Но обыватель замечает именно таких уродов и по ним судит о нескольких миллионах побывавших в зонах. Не надо обобщать, здесь штампы неуместны. Каждый судимый — это отдельная судьба.

Давайте сразу расставим точки над «i»: я ничего не выдумываю. Согласен, излагаю несколько сумбурно, привожу много примеров — времени не было, сроки поджимали. Зато пишу искренне. И хочу, пока в памяти все впечатления ещё свежие, поделиться с вами своим печальным опытом — вдруг кому поможет.

Для начала позволю себе дать несколько советов, как вести себя, попав под арест, следствие, суд. Расскажу о жизни за колючей проволокой. Только не подумайте после прочтения, что я злобный и специально выпятил негатив. Начнём с того, что в местах лишения свободы вообще мало хорошего. Я, наоборот, смотрю на всё с юмором, даже на собственную боль и неудачи. Единственное, что меня может огорчить, — беда с родными и близкими. На остальное мне наплевать. Не стремлюсь объять необъятное. Но в то же время я очень терпим и считаю: если меня не задевают, пусть делают, что хотят. Только бы мой микромир не трогали. Заключение многому учит. И прежде всего — прощать человеческие слабости и реально смотреть на вещи. Ладно, не буду умствовать.

Пишу я, конечно, в первую очередь для тех, кто о местах лишения свободы имеет смутное представление. Но эту книгу полезно прочитать и тем, кто отбывает наказание. Да-да, зэкам тоже! Некоторые советы и наблюдения покажутся им знакомыми и, возможно, в чём-то даже наивными, но я ведь описываю разные режимы — «красные», «чёрные», «махновские» зоны, следственные изоляторы, этапы.

Можно всю жизнь провести за решёткой, быть авторитетом в «правильной» колонии, но стоит попасть в беспредельную «махновскую» — и, не зная правил игры, угодить в «обиженку».

Думаю, полезно будет прочитать и про арест и следствие.

Отбывая наказание, я писал надзорные жалобы на несправедливость судов. Видел тысячи приговоров. Девять из десяти зэков посадили себя сами. Конечно, они виноваты, но их осудили на основании их же показаний, полученных, впрочем, с грубым нарушением законов. Потому прошу честных россиян и сотрудников карательных органов не роптать и не возмущаться, читая те фрагменты, где даны рекомендации, как не посадить себя на длительный срок. У нас и недолгого ареста хватит, чтобы не то что исправить нарушителя, а сделать из него морального урода. К тому же честные люди и милиционеры, чекисты, прокуроры, судьи не застрахованы от тюрьмы. Знание кодексов не оберегает вышеперечисленную категорию граждан от того, что их допрашивают и судят с попранием всех процессуальных норм.

Просто наши законы — что дышло: куда повернул, туда и вышло. То есть составлены так, что их можно трактовать по-разному.

Никто не спорит: преступление — зло. Лучше жить праведно. Но и святой не застрахован от ареста, следствия, суда. К примеру, ехал на машине, нарушил правила дорожного движения (а кто не нарушает?) и сбил пешехода насмерть. Подрался, только раз ударил — убил. Но даже если совершил нечто умышленное, тяжкое, ты должен ответить только за сделанное. А не за то, что тебе навяжут, «навешав всех собак», обманув, избив, запугав в милиции.

Итак, вас задержали. Неважно взяли с поличным на делюге [1] Делюга — уголовное преступление. (В конце книги приводится словарь жаргонных слов и выражений.) или пригласили в отделение поговорить, а потом по раскладу стукача кинули в камеру.

Прежде всего постарайтесь дать знать об этом родным и знакомым. Только не надейтесь на положенный телефонный звонок (будете качать права — в зубы получите, а позвонить всё равно не дадут). Сейчас вами занимаются опера. Их задача — за максимально короткий срок «расколоть» вас не только на это преступление, но и на все противоправные действия, совершённые вами за всю свою жизнь (а вполне вероятно, и не только вами). Поэтому, если не поддаётесь, менты могут вас посадить, никак не оформив задержание. Спрятать паспорт, попросить собутыльника из прокуратуры — и вам выпишут месяц спецприёмника, где будут каждый день прессовать, вывозить в УБОП, в отделение. Или просто оставят в ИВС (изоляторе временного содержания).

Только не говорите, что я сгущаю краски. В двухтысячном году псковские УБОПовцы выкрали меня из Питера. Водворили в ИВС Пскова, в камеру-морозильник с температурой плюс десять. Спрятав документы, оформили месяц спецприёмника. Уговаривали сознаться в преступлении, обещали всякие поблажки, угрожали убить, вывезя в лес. Забирали в здание УБОП и пристёгивали наручниками на восемь часов к батарее в коридоре.

Когда я попал к «суточникам» [2] Суточники — арестованные на срок до пятнадцати суток. , там меня прятали во время обхода прокурора. Я попросил сокамерника, когда выйдет, позвонить моим родственникам: послюнявил спичку и на коробке написал телефон.