Александр Заборов - Жить в России

В 90-м году мне попалась книга о политической системе США. Поразил подход авторов: давайте изучать не то, что декларируется, а то, что есть на самом деле. Давайте вести себя, как антропологи на чужой территории.

Мы не в силах изменить главные особенности страны, они существуют так же объективно, как окружающая нас природа и климат. Интересны те реальные условия, в которых течет сейчас и будет проходить наша жизнь. В своих заключениях естественно исходить из того, что мы реально видим вокруг себя, о чем можем судить по рассказам очевидцев. Россия такая, какая она есть, и вопрос, что в ней поддается изменениям, а что принципиально неизменно, — это вопрос другого уровня. Задача книги — помочь ориентироваться в происходящем людям, которым выпала судьба жить здесь в наше время, людям русской культуры.

Тему книги можно сформулировать иначе — это российский эгрегор, то есть сверхсознание, состоящее из множества сознаний . В месте мы приобретаем черты, не проявляющиеся у отдельного жителя страны, и далеко не всегда понимаем, как мы в целом воспринимаемся со стороны.

В настоящее время накоплено достаточно много информации о феномене коллективного разума. Так, перелетные птицы знают дорогу только тогда, когда их количество превышает некоторое критическое число. Несколько птиц не знают дороги, они просто бестолково мечутся и не летят. Знание возникает только в стае. И уже не важно, кто ведет группу, даже если это и молодая птица, — возник сверхорганизм.

Подобные эффекты проявляются и у людей. Отдельный русский, практически неотличим от европейца, и, уехав в Европу на постоянное место жительства, будучи изолированным от соотечественников, он ведет себя вполне адекватно ситуации. Но, объединившись, мы ежедневно воспроизводим уникальную российскую действительность: систему взаимоотношений с властью, работодателями, водителями на дорогах и многое-многое другое — все, что составляет нашу жизнь. Трудно не заметить, что иностранные фирмы через несколько лет пребывания в России начинают себя вести по-российски или уходят из страны — эгрегор свое берет.

Лев Толстой называл этот феномен роевой жизнью. В России взаимозависимость людей очень высока — высока плотность роя, отсюда тоска по единству: высока потребность в сходном образе мыслей и очень высока нетерпимость к инакомыслию. Вспомним классическую формулу, произносимую советским человеком при награждении: «На моем месте так поступил бы каждый». Как высокий идеал образа жизни вспоминаются времена, когда вся страна в едином порыве болела за отечественный футбол или смотрела чемпионат мира по фигурному катанию. Сюда же, по-видимому, относится и феномен коммунальной квартиры: согласились ведь наши отцы и деды жить таким образом, а вот немцы в ГДР не стали жить после войны в коммуналках, терпели до последнего, но селились в отдельные квартиры.

Эгрегор поощряет один тип поведения и сдерживает другой: действуя в русле основных тенденций, вы будете получать содействие страны, в противном случае она будет с вами бороться.

Важно понять, что это воздействие носит статистический, случайный характер, оно не зависит от чьей-то злой или доброй воли. Наша задача — понять, какое именно поведение получает поддержку, ведет к успеху в обществе, а какое тормозит продвижение к уважению и благополучию. Нужно помнить и о том, что многие особенности национального характера могут не проявляться в повседневной жизни. Но в минуты испытаний, душевного напряжения, когда речь идет о выживании, проявляется истинный характер народа.

Каждый из нас вносит свой вклад и в хорошие, и в плохие стороны нашей жизни. При этом каждый уверен, что именно он «белый и пушистый» и все правильно понимает. Возмущается невысокой культурой и «совковостью» сограждан, их «неевропейскостью». Однако все мы мазаны одним миром. На любом собрании кооператива в любом городе России, как в капле воды, проявляются национальные черты, воспроизводятся особенности государственной жизни. Присмотревшись к собственным реакциям: во время вождения автомобиля, при общении с власть имущими, во время массовых мероприятий, — вы без труда заметите и в себе характерные приметы российской действительности. Такой же эффект возникает на встрече одноклассников: вы ужасаетесь, какие они старые и угасшие — вы ведь не такой!

В этой главе мы рассмотрим атрибуты — то без чего страну понять невозможно, то, о чем нужно помнить всегда, то, чем насыщен воздух, сколько бы нас не убеждали в обратном.

Россия тяготеет к Европе: мы сравниваем себя со странами Запада, интересуемся европейской политикой, участвуем в спортивных европейских первенствах. Наша школьная программа построена по европейским образцам, учебники содержат в основном сведения из истории этой части света. Мы неплохо знакомы с европейской философией, часто слышим призывы использовать управленческие и государственные технологии, изобретенные в европейских странах (гораздо реже — в странах азиатских, никогда — в африканских или латиноамериканских).

Тем болезненнее для нас факты, показывающие, что Европа нас своими не считает. Особенно чувствительно было расширение блока НАТО. Против кого объединяются? Вернее, от кого отсоединяются! От нас. В шенгенской зоне мы не присутствуем. Европейцы с большой неохотой и недоверием пускают к себе наш бизнес. После резкого сближения и даже братания в восьмидесятых — девяностых годах прошлого века между Россией и Западом в очередной раз наступило похолодание.

Мы действительно очень разные. Россия — особая цивилизация. Православие значительно отличается от католицизма и тем более от протестантизма. Александр Невский еще в XIII веке сражался против католиков на стороне монголов, а Иван Третий выкорчевал ростки западной модели развития, разрушив Новгород. Европейские рецепты у нас катастрофически не работают, наши люди плохо приживаются в Европе, и даже российские туристы легко различимы в городской толпе. Нетрудно заметить разницу многих базовых ценностей и навыков: нам ведь не придет в голову сообщать инспектору ГАИ о нарушении правил вождения, мы всегда на «другой» стороне и возникшие проблемы предпочитаем «решать» на месте. Немец же не только позвонит в полицию и сообщит номер неправильно припаркованной машины, но и выступит свидетелем в суде. Европейцам трудно понять нашу привычку по всем вопросам обращаться напрямую к президенту, минуя местные власти. В России не было ни Возрождения, ни Реформации, ни буржуазной революции.