Александр Воронель - Конфликт цивилизаций

Арафат годами умудрялся приковывать внимание арабской ауди­тории. Сначала он прославился своими успешными террористичес­кими операциями. Затем, сумев под страхом смерти обложить па­лестинских выходцев всего мира налогом в свою пользу, он пока­зал себя также выдающимся организатором. Наконец, связавшись с КГБ, он сумел развернуть такую успешную пропагандистскую кампанию вокруг "палестинского дела", что популярность его на Западе сравнялась с популярностью Фиделя Кастро и Че Гевары. (Собственно, это и справедливо, поскольку те двое ничем не луч­ше его.) В ходе этой кампании "палестинское дело" каким-то обра­зом включило и мировую "антиколониальную революцию".

Из года в год посещая одни и те же университеты в Германии и США, я мог судить об уровне популярности "палестинского дела" по площади, занимаемой им на студенческих досках объявле­ний. Меня поражало, что до самого конца существования СССР борьба за права палестинцев уверенно опережала даже борьбу за права гомосексуалистов. Похоже, не было в мире более угне­тенных народов. В начале 90-х палестинцы совершенно исчезли с доски объявлений...

В ходе Перестройки в СССР Арафат лишился поддержки и стал стремительно падать в финансовую пропасть. В 1987 г. он начал "интифаду" (восстание), заставшую тогдашнее израильское пра­вительство врасплох (все события в демократических странах застают их правительства врасплох). Экономические связи "окку­пированных территорий" с Израилем прервались, палестинцы резко обеднели и пришли в ярость, международное общественное мнение было возмуще­но. Не без внутренней борьбы израильское правительство протя­нуло тонущему Арафату руку для заключения мирного соглаше­ния.

Здесь-то и сказался его выдающийся стратегический и дип­ломатический талант, совершенно таинственным образом давший ему возможность завоевать беспрецедентное доверие большой части израильского политического бомонда.

В Осло ему удалось невероятное: соглашение с Израилем пре­дусматривало "территории в обмен на мир"! Такую формулу мог придумать только человек (кто бы это первоначально ни был), гото­вый полностью пренебречь тысячелетней западной логической культурой. Мате­риальную вещь (территорию) невозможно обменять на расплывча­тое, абстрактное понятие (мир). Что такое территории, знают все (хотя позже выяснилось, что сколько и какие именно территории, тоже осталось не до конца ясным), а что такое "мир" разные люди и народы понимают в корне по-разному. Можно думать, что имелись в виду только разговоры о мире. Тогда следует считать, что у нас и сейчас мир; ведь сегодня в военных действиях участвуют не ра­зом все 40 тысяч палестинских бойцов, а то одни, то другие. В проме­жутках между терактами еще остается время для переговоров.

В результате такого мира Арафат безопасно переселился из Туниса на палестинскую территорию вместе с основным соста­вом своих боевиков и тут столкнулся с по-настоящему трудной проблемой создания государства на пустом месте. Некоторое время он перебивался за счет западных пожертвований на мир­ный процесс, продолжая громко разоблачать Израиль, который по-прежнему не отдает ему поселений (что бы он делал с поселе­ниями, если бы их получил?). Когда эта карта была уже отыграна, а деньги на развитие разворованы соратниками, Арафат стал все больше склоняться к защите общих мусульманских святынь и разжигать "священную войну", чтобы получить поддержку от фун­даменталистов и вызвать действенные симпатии всего мусульманского мира. В сентябре 2000 года он начал "интифаду Аль-Акса" за "святые места", которым, впрочем, ничто не угрожало.

Трудно сказать, знал ли он заранее о надвигающейся акции 11 сентября и поспешил выскочить вперед, или просто чутье поли­тического авантюриста подсказало ему более надежную опору, чем европейские гуманисты. Между прочим, он мог и располагать ин­формацией, так как, конечно, в "Аль-Каэде" есть палестинцы.

После 11 сентября 2001 весь мир переменился. В первую оче­редь арабский мир. Бeн Ладен сразу затенил всех претендентов на первенство и превратился в неформального лидера, права ко­торого неоспоримы. Ни Арафат, ни Саддам уже не смогли бы претен­довать на большее, чем стать его последователями. К тому же, в отличие от них, он настоящий мусульманин и не запятнан преда­тельствами и политиканством. Как бы ни кончилось сегодняшнее сражение против терроризма, Бeн Ладену обеспечено тайное по­клонение и благоговейная память десятков миллионов мусуль­ман. Их внимание останавливается не на ужасе напрасно проли­той крови, а на престижном балансе, который теперь якобы урав­нивает их с американцами. Подобно этому и палестинцам кажет­ся, что, убив десяток случайных прохожих в Израиле, они как-то повышают свой статус ("заставили с собой считаться!").

Но мир переменился и для Запада. Урок, который Бин Ладен ему преподнес, ткнув пальцем в его солнечное сплетение, по своему сокрушительному смыслу напоминает нападение японцев на Пирл-Харбор или бомбардировки английской территории ракета­ми У-2 из Германии.

Пирл-Харбор кончился для Японии атомной бомбой, Германия была разгромлена и разделена на 45 лет...

Такова природа демо­кратических обществ. Патологическая трусость и уступчивость в мюнхенских переговорах (пока еще была надежда войны избе­жать) довершилась целеустремленной жестокостью в войне, ког­да она оказалась неизбежна.

Психологическая слабость нашего правительства, которое раз­решило десяткам тысяч профессиональных боевиков высадить­ся на территории Палестины (и сесть на шею ее населению) в надежде заключить мир, характеризовала тогда не местную израильскую ситу­ацию, а общую тенденцию Запада по возможности уклоняться от военного конфликта. Но с годами стало очевидно, что местная ситуация не оставляет такой возможности. А миролюбие западного гуманиста в Израиле истощилось уже почти до того последнего предела, за которым начинаются ковровые бомбардировки.

Наша страна сейчас находится на пороге болезненных важ­ных решений. Антитеррористическая война означает для демо­кратического общества серьезное изменение стиля жизни и пове­дения. Она означает также нарушение многих заповедей привыч­ного нам гуманизма. Ничего хорошего от такой войны не только врагам, но и нам самим не следует ожидать. Однако не исключе­но, что всему свободному миру этой войны не избежать. И нам в Израиле тоже рано или поздно не обойтись одними булавочными уколами. Мы можем дождаться американской инициативы в сме­не курса всей антитеррористической коалиции или сами стать ее инициаторами. Все равно в обоих случаях именно нас будут ви­нить в зверствах против "мирного" населения и нарушениях прав человека. Желательно, конечно, проявить максимум осторожнос­ти в этом исключительно деликатном и одновременно "грязном" деле, но только не за счет увеличения количества жертв с нашей стороны. Боюсь, что с чувством абсолютной правоты, которое так согревало сердца первых поселенцев, израильтянину придется распрощаться.