Алексей Колобродов - Культурный герой. Владимир Путин в современном российском искусстве

Конечно, серьезные авторы-кремленологи решали свою задачу и успешно с ней справлялись. Я, автор несерьезный, ставил перед собой задачу иную — попытаться описать и по возможности понять десятилетие Владимира Путина через его контексты — в литературе, кинематографе, музыке («музыка» здесь — неточный смысловой зонтик для шоубизнеса и отечественного рэпа).

Согласитесь: нет ничего более скучного, чем разыскивать по книжкам узнаваемые черты (а может, узнаваемые только тобою) общеизвестного типажа, чтобы вставить потом в свою. Да и не выйдет из этого никакой книжки…

Гораздо интереснее открыть для себя, что Владимир Путин — первый из лидеров страны, сделавшийся художественным персонажем не постфактум, а здесь и сейчас. И не только в апологетическом, как Иосиф Сталин, изводе. Что человек из плоти и крови шагнул не в одну поп-культуру, а во вполне высокое искусство — и оба этих образа сегодня отражаются, как в зеркале, один в другом, взаимно на себя и окружающих влияя…

Занятно также, что рожденная как направление на стыке девяностых-нулевых «олигархическая» проза как бы перетекает в прозу «тюремную», вновь возрожденную для отечественной словесности. А еще в России возродилась литература, так сказать, «кавказская» и типаж «лишнего человека».

Любопытно, что у певца чекизма Александра Проханова прозаические эманации Путина в прозе — всегда вялы, несамостоятельны, зависимы не так от чужих воль, сколько от собственного гедонизма. А Сергей Доренко, расчистивший в свое время под приход Путина медийные авгиевы конюшни, детально и квалифицированно прописал сценарий его грядущего ухода… Или, например, заметные нынешние оппозиционеры — Юрий Шевчук, Юлия Латынина, Андрей Мальгин — в свое время почти открыто любовались молодым — юный Декабрь впереди — президентом…

В книжке, осмелюсь предположить, много «смеха, вранья и веселья» (Зощенко). Точнее, текстов, сделанных в жанре «телеги», когда автор отстаивает собственную концепцию, полагаясь более на интуицию и темперамент, чем на произвольный набор аргументов (раздел «Пророки и пороки», и не только).

Исследовательская (можно взять в кавычки) часть дополнена прозаическими текстами — не столько для стереоскопичности, сколько из желания вписать мой собственный опыт (да, вполне провинциальный и мимолетный) в эскиз чужого сценария.

Некоторые главы подверглись с момента написания определенному апгрейду, большинство — нет: так, эссе о проекте «Гражданин Поэт» было написано задолго до его безвременной кончины, однако, как мне кажется, основные линии и приметы этого уникального жанра были мною описаны на момент расцвета ГП.

Теперь о том, чего в книжке нет. Наверное, много чего — она вышла фрагментарной и произвольной. Совершенно точно нет театра — и потому, что я никакой не театрал, и потому, что в России социальный театр практически отсутствует как явление (об этом, отвечая на мой прямой вопрос, заявила такой серьезный эксперт по теме, как Марина Давыдова). Случай с запретом в Питере спектакля «Берлуспутин» или почти аналогичный в Ростове — все-таки идет по ведомству не театра, а цензурного анекдота.

Выдающиеся политологи современности у меня встречаются, но не текстами, а художественными образами от Пелевина и Проханова. Исключение — Станислав Белковский, ну так у него и манера высказываться — не условнокремлевская, а вполне литературная. Потому и редко ошибается в прогнозах.

Нет анекдотов о Путине и прочего устного народного творчества. Дело не в том, что набор этот мал, а в том, что однообразен. В основном, из жизни BDSM-пары «Путин — Медведев». Причем не в сексуальном, а сугубо производственном антураже. Тексты mr. Parker'а — Кононенко, соотносятся с фольклором также, как пародии на «анегдоты из жизни Пушкина», появившиеся в 70-х, и многократно превышавшие хармсовский оригинал по объему. Только «Владимир Владимирович ру» не смешил и на момент появления.

Тешу себя надеждой, что книжка и не «пропутинская», и не «антипутинская», ибо в ней нет личного отношения к герою. Тут свою роль сыграло, думаю, и мое неинтеллигентное происхождение, и провинциальная география, не позволявшие предаваться иллюзиям, прозревать романтику в виртуале и находить в политике источник болельщицкого азарта.

Объективно я понимаю, что все болезни политической системы страны — несменяемость власти, полуавторитарный и несовременный режим, вертикаль, обслуживающая сама себя, — это результат и продукт эволюции, той самой, которую продолжают у нас предпочитать революции. Плата за относительно бескровный распад империи, относительную свободу и относительную колбасу.

А субъективно я понимал еще в 2000-м, как дремуч и дряхл сам институт престолонаследия и насколько предсказуем функционал ситуации «чекист на троне». Поэтому мне сегодня не то чтобы непонятен и неприятен, но стилистически не близок квазилиберальный антипутинский протест.

Напоследок — о хронологии. Я оставляю своих героев на первомайской демонстрации, когда Владимир Путин в черном бэтменском плаще весь потемнел и обвис, обретая вновь кольцо всевластья, в полном соответствии с гениальным диагнозом Толкиена. А Дмитрий Медведев в белом и легкомысленном одеянии (моя покойная бабушка, Елена Антоновна, назвала бы такое «перпердешкой»), освобождаясь от этого кольца, лучился и сиял. «Повеселев уже при одном виде водки» (Лев Толстой, из вариантов к «Анне Карениной») — что-то такое можно было сказать и про Медведева, засмотревшегося в баре «Жигули» на пивные краны.

6 мая, на момент инаугурации, «провокации» и ОМОНа, началась, как мне кажется немного другая история. И другое будущее. У нас и у него. Разница в том, что наше по-прежнему многовариантно, а вот у Владимира Путина всё гораздо определенней.

Русская литература — куда более сложно организованное явление, нежели PR. В ней тандема так и не сложилось.

Проще говоря — Владимир Путин сделался полноценным персонажем, а подчас и героем отечественной словесности. С Дмитрием Медведевым этого, увы, не произошло.

В произведениях биографического жанра и на сегодняшний день путиниана лидирует с большим перевесом, а потенциал ее, надо полагать, огромен — от будущей ЖЗЛ до отдельных посвященных ВВП томов в серии «Руководители российских спецслужб» или «Авантюристы и самозванцы на русском троне». Забегая вперед, рискну предположить: участь самостоятельного героя мемуаристики г-ну Медведеву также не грозит, он явно обречен на роль персонажа второго плана в грядущей мемуарной литературе, посвященной путинской эпохе. Актуализуется, в который раз уже, анекдот про Брежнева, который в фольклорных википедиях характеризуется как «мелкий правительственный деятель времен Аллы Пугачевой». Тот же анекдот, кстати, пророчит появление и самих википедий, в том числе пародийных.