Ольга Кузьмина - Республика Святой Софии

В 1333 г. князь вывел из Новгорода своих наместников и занял Торжок. Новгородцы отправили к нему послов, «зовуче его в Новъгород: архимандрита Лаврентия, Федора Твердиславлича, Луку Валъфромеева; и он молбы не приял, а их не послушал, а миру не дал, поеха прочь» [486] Там же. . Назревала война, поэтому владыка Василий позаботился о спешном завершении строительства городских укреплений: «Город каменыи постави, поспешениемь божьимь, в два лета. А дай ему, господи боже, святая Софея, в сии векъи в будущии отпущение грехов с детми его, с новгородци» [487] Там же. С. 345. . Судя по благодарному тону летописца, архиепископ строил каменные укрепления полностью на средства владычной казны.

Меры по укреплению Юрьева монастыря принял архимандрит Лаврентий: «Постави стены святого Юрья силою 40 саженъ и с заборолами» [488] Там же. С. 100. , то есть Юрьев монастырь был превращен в каменную крепость. Однако в тот же год архимандрит Лаврентий был смещен. Возможно, смена архимандрита был связана с его неудачным посольством к великому князю.

Конфликт с Москвой новгородцы все еще стремились уладить миром: «Послаша новгородци владыку Василья к великому князю Ивану с молбою; и приихал к нему в Переяславль с Терентием Даниловицем и с Данилом Машковицем, и давали ему 5 сот рублев, а свобод бы ся отступил по хрестьному целованию; и много моли его владыка, чтобы мир взял, и не послуша» [489] Там же. С. 345. .

Сразу же после завершения неудачных переговоров с великим князем владыка Василий отправился в Псков — налаживать отношения, а возможно, и заручиться помощью против Москвы. Псковичи «прияша его с великою честью: понеже не бывал бяше владыка в Плескове 7 лет; и у князя Олександра крестил сына Михаила» [490] Там же. . В то время князь Александр был отлучен от церкви, и если формально это отлучение не распространялось на его сына, то фактически поступок Василия мог вызвать неодобрение митрополита Феогноста. Впрочем, по церковным канонам власть епископа на территории епархии рассматривалась как первичная по отношению к остальным нормам канонического права. Митрополит же осуществлял свою власть на территории церковной провинции на основании делегирования ему части своих полномочий местными епископами [491] Мусин А. Е. Структура власти Ладоги… С. 80. . К тому же митрополит Феогност в это время совершал путешествие в Цареград и Орду, поэтому не мог немедленно отреагировать на своевольный поступок новгородского архиепископа.

Тем временем в Новгород приехал сын Гедимина: «Сем же лете въложи бог в сердце князю Литовьскому Наримонту, нареченому в крещении Глебу, сыну великого князя Литовьскаго Гедимина, и приела в Новъград, хотя поклонитися святей Софеи; и послаша новгородци по него Григорью и Олександра, и позваша его к собе; и прииха в Новъгород, хотя поклонитися, месяца октября; и прияша его с честью, и целова крест к великому Новуграду за один человек; и даша ему Ладогу, и Ореховый, и Корельскыи и Корельскую землю, и половину Копорьи в отцину и в дедену, и его детем» [492] НПЛ. С. 345–346. .

Итак, владыка Василий выполнил обещание, данное князю Гедимину, хотя обещание это и было вырвано у него силой. Впрочем, молодой князь Глеб-Наримант поступил очень тактично и уважительно по отношению к Новгороду и его святыне, чем расположил к себе новгородцев. Кроме того, мирные отношения Новгорода с Литвой были в это время выгодны обоим соседям, особенно из-за угрозы войны Новгорода с Москвой.

В результате, когда в 1334 г. на Русь вернулся митрополит Феогност, Василий Калика ездил к нему во Владимир-Волынский через литовские земли уже без опаски. Возможно, переговоры с митрополитом как-то повлияли на заключение мира Новгорода с Москвой в этом же году.

Улучшение международной обстановки не приостановило строительную деятельность Василия Калики. Архиепископ закончил строительство каменного города: «Того же лета и город каменыи покрыл владыка» [493] Там же. С. 346. . А в 1335 г. владыка продолжил начатое дело по укреплению Новгорода: «Заложи владыка Василии с своими детьми, с посадником Федором Даниловицем и с тысячкым Остафьем и со всем Новымъгородом, острог камен по оной стороне, от Ильи святого к Павлу святому…» [494] Там же. С. 346.

То есть владыка озаботился укреплением юго-восточных рубежей города на Торговой стороне. По мнению С. В. Трояновского и О. А. Тарабардиной, «вся строительная активность Василия Калики выглядит хорошо спланированным проектом по совершенствованию оборонительных систем города» [495] Трояновский С. В., Тарабардина О. А. Археологические свидетельства строительной активности архиепископа Василия Калики в новгородском детинце // НиНЗ. Новгород, 2004. С. 353. . Замысел владыки получил дальнейшее развитие в конце XIV в., когда был сооружен вал и ров Окольного города.

Отношения Новгорода с Москвой в 1335 г. окончательно наладились. В этом году «князь великыи позва владыку к собе на Москву на честь, и посадника и тысячкого и вятших бояр; и владыка Василии ездив, и чести великои много видил» [496] Там же. С. 347. .

В самом Новгороде в ту осень произошла некая усобица между сторонами: «Внесе лед и снег в Вълъхво, и вышибе 15 городен великаго мосту; то же, бог весть, или казня нас или милуя. Не дал бог кровопролитна промежи братьею: наважением диявольскым сташа си сторона и она сторона, доспевше в оружьи противу себе оба пол Волхова; но бог ублюде и снидошася в любовь» [497] Там же. С. 347. .

А. В. Петров предположил, что «в понимании летописца между разрушившей мост непогодой и едва не разгоревшейся усобицей сторон существовала явная связь… Эту связь можно объяснить только учитывая языческие корни традиционных для Новгорода усобиц сторон… В системе языческого мировоззрения природные явления не случайны, а исполнены глубокого смысла. Причем людям новгородского Средневековья, не расстававшимся со многими языческими представлениями и обычаями, было свойственно доискиваться до этого глубокого смысла» [498] Петров А. В. От язычества к святой Руси. С. 244. .

Далее Петров предлагает свою трактовку произошедших событий на основе реконструкции мировоззрения средневековых новгородцев: «В 1335 г. сама природа разрушила то, что соединяло обе половины города, а значит, в аспекте языческого сознания, сверхъестественные силы как бы призывали к оживлению вражды и противостояния. Объясняя казавшиеся символическими действия стихии, каждая из сторон усмотрела в них указание на вину другой… С точки зрения средневекового человека любое зло прямо или косвенно исходит от дьявола. Но нередко за разговором о «дьявольском наваждении» скрывалась именно языческая подоплека происходившего. Определенно она угадывается и в реплике летописи („…то же, Бог весть, или казня нас или милуя“), похожей на полемический выпад против языческой интерпретации действий сил природы» [499] Там же. С. 245. .