Теодор Драйзер - Статьи и выступления

1940 г.

Перевод Я. Засурского

Для меня значение СССР в сегодняшнем мире настолько очевидно, что я поражаюсь, как это люди, хоть в какой-то мере разбирающиеся в общественных проблемах и обладающие хоть малейшей беспристрастностью, не понимают огромного значения этой страны и не осознают ее важности.

Наши финансовые заправилы сознательно уничтожают сейчас излишки всего — и продуктов, которыми можно было бы накормить безработных и голодных, и одежды, которой их можно было бы одеть, и жилых помещений, которые могли бы служить кровом бездомным.

В Калифорнии, например, с горными хребтами соперничают воздвигнутые человеком горы из «избытков» апельсинов и картофеля, которые тщательно опрыскиваются ядом, чтобы их не могли есть голодные. В этом году в той же Калифорнии уничтожена одна треть салата, произрастающего в катастрофическом изобилии благодаря нашим успехам в области ирригации и сельскохозяйственной техники, — уничтожена для того, чтобы сохранить для американского народа свободу болеть рахитом, цингой и пеллагрой. Еще бы, ведь это помогает поддерживать необходимую пропасть между богатством и нищетой, — пропасть, абсолютно необходимую (не забудьте!) финансовым тузам. Ибо для того, чтобы что-то представлять собой, им нужно сохранить вековое различие между нищетой и богатством, между лохмотьями и драгоценностями. К чему была бы роскошь, если бы некому было ей завидовать? К чему?

Однако творцы коммунизма предвидели это, иначе говоря, они понимали, что нищета миллионов сознательно поддерживается для того, чтобы горстка людей могла владеть всем, а миллионные массы — ничем. Именно поэтому они агитировали и боролись за изменение такого порядка вещей, — и повели пролетариат к захвату власти, чтобы обеспечить изобилие для всех, а не только для избранных. И наконец, хвала богу, это произошло в 1917 году усилиями одного из наиболее угнетенных народов земного шара — многомиллионного русского народа. Одержав победу в этой борьбе за изменение существующего порядка вещей против империалистических сил Европы, Азии и Америки, и особенно Англии, русские показали, как может быть достигнуто изобилие для всех, невзирая на всемирный заговор империалистов, печати, буржуазной законности. Интернационал богатых начал, конечно, наводнять Россию шпионами и вредителями-диверсантами под видом инженеров, торговых агентов, директоров и множества всяких людей, выдававших себя за доброжелателей. Потерпев, однако, в этом провал и видя, как массы русского народа устремились на заводы, фабрики, в поля, в школы, университеты и лаборатории, чтобы самим научиться, как построить для себя новый мир изобилия, агенты капитала и наемные лжецы подготовили и открыли против Советского Союза настоящую войну, поставив его под непрерывный огонь клеветнической пропаганды. Мы и по сей день являемся свидетелями того, как денежные тузы всех стран, в чьих руках по-прежнему находятся печать и радио, кино, телефон, государственные чиновники, банки, средства транспорта, полиция и наемные агенты, обрушивают нескончаемый поток клеветы на обширные планы, задуманные Советским Союзом, который прошел уже стадию экспериментов и достиг серьезных результатов в области здравоохранения, просвещения, социального обеспечения и развития почти двухсотмиллионного народа. Народ вырвался из состояния невежества, голода и деградации; он ввел у себя чудесное право, позволяющее одному работать для всех и всем для одного.

Эти успехи, закрепленные на одной шестой земного шара и — в противоположность зыбучим пескам, на которых зиждется благополучие империалистического меньшинства, — покоящиеся на твердой основе, вызывают, подобно надписи во дворце Валтасара, вопли страха и ненависти, наполняющие ныне капиталистическую и империалистическую печать всего мира, — эти вопли звучат и по радио, и в выступлениях подкупленных ораторов, и в театрах, и в кино.

Теперь империалистическое меньшинство понимает, что времена искусственно создаваемого недостатка прошли. Наука и изобретения обеспечили это. А потому, как бы ни стремилось это меньшинство лишить миллионы людей самых необходимых вещей и удобств с тем, чтобы ничтожная горстка вырожденцев могла блистать своими богатствами и привилегиями, — им не одержать верха. Их попытка обречена на провал. Уже недолго осталось им уничтожать миллионы фунтов кофе, мяса, фруктов, хлопка, пшеницы и кукурузы, чтобы меньшинство могло обжираться, а большинство голодать. Нет, недолго.

«Mene, Mene, Tekel Upharisin» [6] Библейское изречение, означающее: «Исчислен, взвешен, разделен». Слова, появившиеся на стене во время пира Валтасара и предвещавшие его гибель. — начертано огромными буквами по всему небу. И эти буквы отчетливо видны всем, кто до сих пор еще нуждается в пище и крове. Уже недолго осталось этим людям прибегать к ножу, веревке, глубоким рекам, револьверу, яду и газу, чтобы спасти себя от невыносимо-мучительной борьбы за хлеб. Нет, недолго!

«Mene, Mene, Tekel Upharisin».

Вот каково значение России в сегодняшнем мире!

1940 г.

Перевод Г. Ерофеевой

Я буду ее хранить в числе самых ценных своих сокровищ. Не могу вам описать, как воодушевляет меня то, что в России наряду с осуществлением грандиозной программы экономического развития и социального освобождения проявляется подлинно русская любовь к искусству и ко всем жанрам литературы. Для такой великой страны мои слова, конечно, большого значения иметь не могут, но я рассматриваю русский темперамент как самый выдающийся и творческий и в области мысли и в области искусства в сравнении с темпераментами других национальностей, проявляющих активность в области культуры.

Россия — гигант и в смысле интеллектуального и художественного проявления, как и в смысле экономического развития, и я вижу в ней залог того, что наступит конец ужасной несправедливости, присущей нынешнему порочному капиталистическому строю.

1941 г.

Перевод Я. Засурского

Быть знакомым с Уильямом З. Фостером — большое счастье. Простота сочетается в нем с силой ума и необычайной проницательностью, позволяющей быстро и безошибочно разбираться в современных событиях и анализировать их. Для меня он — святой, первый и единственный, с которым мне довелось войти в общение.

Я многим, очень многим обязан ему. Я хорошо узнал его десять лет назад в Сан-Франциско. Это было в те голодные годы, когда конец «радуги», обещанной Кулиджем и Гувером, окончательно превратился в серую действительность «гуверовских поселений». Фостер возглавлял тогда, как он всегда возглавляет, борьбу безработных, — из рабочих и разорившихся фермеров. Уильям Фостер никогда не забывал тех, кто забыт.