Владимир Мединский - О русском пьянстве, лени, дорогах и дураках

Наиболее важными условиями, определяющими предложение труда рабочих, отправляющихся на заработки, служит размер земельного владения и высота урожаев тех местностей, откуда они вышли, а условиями, определяющими спрос на их труд — потребность в них на местах, куда они направляются, в частности — на труд земледельческих рабочих (степень распространенности машин в сельском хозяйстве и опять-таки размер урожаев). Различные комбинации этих причин производят большие колебания в размерах и выгодности отхожих промыслов.

Еще в 1870-х годах замечено (Чаславский), что земледельческий отход направляется из местностей, сравнительно менее обеспеченных землей (главным образом из губерний средней черноземной полосы), в местности более обеспеченные ею (Заволжье, Новороесия, Сев. Кавказ). В пределах одной и той же губернии менее обеспеченные группы крестьян высылают на заработки больше рабочих, чем группы более обеспеченные» [75] .

Из этой статистики следует нехитрый вывод: крестьянин трудился круглый год! Видимо, отсюда повелось утверждение, что «отдых — это перемена занятий». Знакомство с городской жизнью существенно расширяло представления сельских жителей. Вернувшись, они пытались украсить свои дома в соответствии с увиденным в городе, с помощью доступных материалов.

Вот так и появились деревянные барочные резные наличники. Современный человек не повторит этот узор без электрических инструментов. Вряд ли получится. Пройдет еще лет двадцать, и от этих огромных северных домов ничего не останется. Время берет свое. Дерево не вечно. Дом, оставшийся без хозяина, гибнет быстро. И здесь очень часто нам приводят еще одну причину запустения русской деревни. Опять-таки связанную с якобы родовой генетической ленью русских. Это массовое бегство крестьян от тяжелой однообразной и беспросветной сельской жизни. Туда, где легче, где можно заработать — в переполненные города.

Европейские сельские жители — фермеры, наемные работники крупных агрофирм тоже бы давно сбежали со своих полей, если бы не сельскохозяйственные субсидии Евросоюза. Сумма субсидий — сотни миллиардов долларов в год. Это официальная цифра. Советская власть тоже финансировала село. Но гораздо больше денег и ресурсов были отданы братским компартиям, друзьям в Африке, по СЭВу и Варшавскому Договору, республикам Прибалтики, Средней Азии, Украине.

Если бы не наши собственные мифы недавнего прошлого: о счастье и справедливости для всех во всем мире, мифы, перечеркнутые и опровергнутые нашей собственной кровью, — то, вероятнее всего, дороги где-нибудь в Тверской или Орловской области были бы ничуть не хуже тех, что мы оставили на память о совместной жизни латышам и эстонцам.

Миф о дорогах российских всегда рядом с мифом о дураках.

Две беды — дураки и дороги, — отметил русский классик.

Гоголь, конечно? Нет. Никаких свидетельств о принадлежности афоризма великому русскому писателю не имеется. Еще эту убийственную фразу приписывают Салтыкову-Щедрину. Желчный был господин, но и у него об этом ни слова.

Называют автором и Карамзина — классика историографии. Только и у Карамзина вы нигде этой фразы не найдете. Есть даже милая версия о том, что это сам император Николай I, ознакомившись с книгой маркиза де Кюстина «Россия в 1839 году воскликнул в сердцах: «Бл.., да в России всего две беды — дураки и плохие дороги!» Психологически достоверно, но не более того...

Как говорят в таких случаях ученые: «Авторство не подтверждено и маловероятно».

А может, Вяземский? Язык у него был, конечно, ядовитый, да и в стихах Петр Андреевич про русские дороги отзывался крайне нелицеприятно:

Нужно ль вам истолкованы,

Что такое русский бог?

Вот его предначертанье,

Сколько я заметить мог.

Бог метелей, бог ухабов,

Бог мучительных дорог,

Станций — тараканьих штабов,

Вот он, вот он, русский бог...

Но и у Вяземского этой фразы нет. В общем, вопреки всеобщему заблуждению, автор крылатого выражения неизвестен.

Однако безымянность автора не мешает журналистам всех мастей бесконечно повторять про эти две беды. «Классик» остался неизвестным, а его выражение стало одним из самых классических.

«Мне никогда не приходилось ездить в жизни по худшей дороге, чем из Гамбурга в Любек; На всем протяжении дорога эта — чередование песка, глубоких рытвин и разбитого chaussee (по-французски "шоссе" — это мостовая)», — пишет за десять лет до француза Кюстина англичанин Александер о том, как ехал к нам из Англии. Пишет, кстати, уже после того, как объездил всю Россию. Ни одна дорога у нас, самая плохая, не произвела на него такого удручающего впечатления, как та в Германии.

Но вот вопрос: мы уже сравнивали и не раз Российскую империю и Римскую. Рим славился своими знаменитыми дорогами, сделанными на века. Ни Московия, ни Россия ничего подобного не сделали. Почему?

Ответ кроется глубоко в истории и очень прост. Точно в той степени, в какой Риму каменные дороги были целесообразны, у нас веками в них не было ни военного, ни особого экономического резона.

Рим строил дороги не от избытка «бюджетных средств» и тяги к землеустройству. К этому его подталкивала экономическая и в первую очередь военная необходимость.

С экономической необходимостью все понятно:

а) ускорение торговли,

б) обеспечение стройматериалами и продовольствием самого «вечного города» и центров крупных провинций.

Крупные имперские города, как вакуумный пылесос, «всасывали» в себя со всех окраин безграничной империи материальные ресурсы и продовольствие. Одно снабжение миллионного (!) населения столицы хлебом, всегда было нестерпимой головной болью всех правительств и правителей Рима. Отсюда, кстати, столь «особые» в прямом и переносном смысле отношения римских цезарей с главной житницей империи -' Египтом.

История России знает один пример подобного мегапроекта-«пылесоса» — строительство Санкт-Петербурга Петром Великим. Со строительством дорог Петр особенно не торопился: не было ни времени, ни денег, так что тысячи мужиков тащили волоком со всей России-матушки в Петров град камень и лес. Напомним, что на период строительства Санкт-Петербурга иным городам было запрещено любое (!) каменное строительство вообще. По всей стране!

Но была и вторая, более суровая причина, заставлявшая Рим активно заниматься строительством дорог, — военная. Самые лучшие римские дороги — не те, что связывали сам Вечный город с провинциями. В первую очередь строились дороги, которые шли как бы по периметру империи. Их прокладывали вдоль череды крепостей и оборонительных валов — не только в Британии (Адрианов вал), но и в Германии, в Дакии и так далее — именно для ускоренной переброски легионов с одного участка государственной границы Римской империи на другой. Дороги такого рода — каменные, широкие — выполняли исключительно военную функцию.