Евгений Ножин - Правда о Порт-Артуре. Часть II

— И будете тамъ писать только правду?

— Только правду!

— Э! батенька, всѣ корреспонденты врутъ. Кто больше заплатитъ — тамъ и правда. — Генералъ смотрѣлъ на меня вызывающе.

— Я, ваше превосходительство, поставленъ теперь и до окончанія кампаніи въ рамки военной цензуры, но впослѣдствіи, памятуя Высочайшія слова, обращенныя къ представителямъ столичной прессы, я считаю своимъ нравственнымъ долгомъ въ будущемъ писать правду, одну только правду, которая убережетъ Россію и Государя отъ участи — пережить когда-нибудь второй Портъ-Артуръ.

Затѣмъ считаю умѣстнымъ вашему превосходительству напомнить и совѣтую впредь не забывать, что я ношу никѣмъ еще не запятнанную фамилію стариннаго дворянскаго рода.

Честь имѣю кланяться.-

Отъ Стесселя отправился прямо къ Смирнову, передалъ ему содержаніе моей бесѣды.

— Погорячились, погорячились. Я вамъ говорилъ….. на веранду входилъ генералъ Кондратенко — а, Романъ Исидоровичъ, ну, что добраго скажете?

— Ваше превосходительство, неугодно ли будетъ посмотрѣть пробную стрѣльбу минами?

Черезъ нѣсколько минутъ ординарецъ доложилъ о приходѣ полковника Крестинскаго.

Всѣ тронулись на холмъ за домомъ Стесселя, гдѣ уже былъ установленъ заряженный минный аппаратъ [12] Идея лейтенанта Н. К. Подгурскаго (старшій минный офнцеръ съ крейсера I ранга "Баянъ"). .

Пришелъ и генералъ-адъютантъ Стессель. Народу собралось смотрѣть на диковинное зрѣлище много. Тутъ были и штабные и строевые офицеры.

Опытъ оказался удачнымъ. Мина, давъ при полетѣ довольно крутую траэкторію, впилась своимъ остріемъ въ землю и, конечно, разорвалась бы, если бы была заряжена.

Стрѣльба изъ минъ предполагалась по траншейнымъ работамъ японцевъ, окружившихъ Водопроводный редутъ.

Генералъ Стессель, облеченный по обычаю въ сѣрую рубаху и сѣрые сапоги, опираясь на палку, одобрилъ и благословилъ установку миннаго аппарата на Водопроводномъ редутѣ. Къ сожалѣнію, затѣя эта не оправдала возлагаемыхъ на нее надеждъ. Механизмъ миннаго аппарата крайне нѣженъ, и поэтому первая попавшая пуля приводила его въ негодность.

Лейтенантъ Подгурскій ликовалъ. Нужно отдать полную справедливость, что этотъ офицеръ, не говоря уже про выдающуюся храбрость, храбрость, которая поражала всѣхъ, былъ вмѣстѣ съ тѣмъ замѣчательно изобрѣтателенъ и подвиженъ. Въ теченіе всей осады проявляя непрестанно удивительную энергію, онъ не мало принесъ непріятностей японцамъ, а на своихъ дѣйствовалъ въ самыя критическія минуты благотворно.

Съ горки, гдѣ производился опытъ, по какой-то непонятной случайности мы возвращались домой en quatre: Стессель, Смирновъ, Хвостовъ и я.

Давно мнѣ пришлось слышать, что на холмѣ, на которомъ только что производился опытъ, погребенъ китайскій генералъ, защищавшій Артуръ отъ японцевъ. Меня подмывало спросить объ этомъ сейчасъ. Я громко началъ:

— Кажется, холмъ, на которомъ мы только что были, служитъ могилой главнаго китайскаго начальника, защищавшаго Артуръ.

— Развѣ? я объ этомъ не слышалъ. Вотъ Хвостовъ долженъ знать — сказалъ Стессель.

— Кажется, здѣсь.

— А гдѣ онъ былъ убитъ? Говорятъ, на Большомъ Орлиномъ Гнѣздѣ, гдѣ онъ наблюдалъ за штурмомъ?

— Не знаю, не знаю.

Зашла рѣчь о свистѣ пуль.

— Вотъ Евгеній Константиновичъ — сказалъ Смирновъ — отлично умѣетъ теперь различать свистъ нуль, какая на излетѣ, какая…

— А я не могу различить — возразилъ Стессель: глухъ на ухо.

Мы подходили къ дому Стесселя. Навстрѣчу, отдѣлившись отъ огромнаго стога сѣна, бѣжалъ щенокъ.

— Юпилазъ, Юпилазъ — звалъ и ласкалъ Стессель — я этого пса назвалъ въ честь геройской защиты Юпилазы.

— А отчего не Куинъ-Саномъ? онъ много памятнѣе намъ — пошутилъ я.

— Ну-съ, господа, до свиданія. Такъ помните — завтра парадъ я назначилъ въ 8 часовъ.

— Ваше превосходительство, это немного поздно.

— Почему?

— Японцы начинаютъ бомбардировку съ разсвѣтомъ. Если завтра будутъ бомбардировать городъ, не состоится торжество.

— Ну вотъ, вотъ, онъ все шутитъ. До свиданія, господа!

Войска были уже выстроены къ параду въ 7 часовъ утра на площади казармъ 10-го восточно-сибирскаго стрѣлковаго полка.

Ровно въ 7 1 / 2 часовъ прибылъ генералъ-адъютантъ. Начался обходъ войскъ.

Я сталъ на лѣвомъ флангѣ, нѣсколько отступя отъ группы генераловъ, штабъ и оберъ-офицеровъ, не бывшихъ въ строю.

Стессель, увидавъ меня, крикнулъ на всю площадь:

— Штатскіе, назадъ!

Не сразу всѣ поняли, что этотъ окрикъ былъ по моему адресу. Кругомъ, кромѣ меня, никого ни было. У стѣнъ зданій приткнулись рѣдкія фигуры нестроевыхъ.

Публика совершенно отсутствовала.

Кончился обходъ.

Началось молебствіе.

На фронтѣ опять тишина.

День ясный и жаркій.

Кончился молебенъ.

Офицеры прикладывались ко кресту…

— Полковникъ Хвостовъ — послышался опять голосъ Стесселя, махавшаго въ воздухѣ кулакомъ: скажите Ножину, если онъ еще разъ позволитъ себѣ стать въ строй, я его такъ пугну… кулакъ послѣдній разъ взлетѣлъ на воздухъ и больше уже не подымался.

Раздалась команда. Все стихло.

Генералъ Стессель читалъ Высочайшую телеграмму. Громовое "ура" покатилось. Оркестръ игралъ гимнъ.

Еще живые артурцы, приготовившіеся умирать, благодарили Царя за милость.

Долго, очень долго гремѣло это восторженное "ура!"

Но клики стихали. Оркестръ умолкъ.

Опять и здѣсь и кругомъ тишина.

На фронтѣ затишье.

На середину площади шелъ комендантъ…

Тишина — совсѣмъ, совсѣмъ тихо.

— Друзья! вы сейчасъ слышали о Высочайше дарованной войскамъ крѣпости Портъ-Артуръ милости. Вмѣстѣ съ этимъ Государь Императоръ пожаловалъ нашему начальнику и руководителю генералъ-адъютанту Стесселю орденъ Св. Великомученика и Побѣдоносца Георгія третьей степени. Свѣтъ этой высокой военной награды озаряетъ и насъ, всѣхъ защитниковъ крѣпости и соратниковъ генералъ-адъютанта Стесселя.

Воздадимъ же ему подобающую воинскую почесть!

Генералы, штабъ и оберъ-офицеры, по своимъ мѣстамъ!!!

Слушать моей команды!!

Парадъ! Слушай!..

На караулъ!

Музыка, — стрѣлковый маршъ!

Новому Георгіевскому кавалеру, генералъ-адъютанту Стесселю — ура!

Грянулъ оркестръ. Понеслось "ура". Смирновъ въ центрѣ площади — салютуетъ. Стессель впереди группы офицеровъ. Кругомъ покоемъ стройныя линіи ротъ. Все словно окаменѣло. Генералъ-адъютантъ махнулъ. Все опять смолкло.