Капитолина Кокшенева - Порядок в культуре

Итак, варяжство по Быкову — это сгущенная русскость, это гипер-русские, которые не имеют никакого отношения к территории России, к ее земле (кроме захватнического). Ради этой «любимой мысли» текст до отказа набит русскими «побрякушками», то бишь «русским национальным дискурсом», в котором все расставлено строго композиционно, согласна либерального устава . Есть тут и «чмо красноармейское», и «Аншлаг», потешающий солдатню и «особо знатно» изображающий «ЖДов — жирных, с портфелями»; и чистка населения, и философия общего дела, и «норманская концепция», и Русское Дело — «последний оплот мирового духа»; и Леонтьев, Шпенглер, Вейнингер, Меньшиков, Ницше как «милые сердцу истинных норманнов» (это уже для идейной улицы писано), и Русская комната в воинских частях армии, и «чистое русское поле», у края которого производятся расстрелы своих; и «голос патриотического ребенка», и «Нордический путь», и прародина санскрита, и Велесова книга, и Гиперборея, и Аркаим, и дорогие сердцу варяжские архетипы — особенно ценился «лизать сапоги»; и «уродливая луковица» как «неотъемлемая» архитектурная часть православного храма, и атрибуты «арийского нордического богослужения» (среди них — «платок, омоченный в хазарской крови», череп, свастика, кристалл, и само «богослужение, где молятся Яхве — «всеотцу расы нордическая», а также читают канон Велесу «козлобрадому»), и маршал Жуков на стенке у жительницы деревни, и патриотические «писатели-государственники», агитбригадой выезжающие в действующую армию; есть еще Лимонов, и прохановцы (и другие «соловьи генштаба») — в общем, все это наш автор не любит , а потому «сарказму» не жалеет, трудолюбиво, старательно (хотя, попеняем, несколько все же однообразно для изысканного вкуса) переводя «непонятные сущности» в сногсшибательные (как ему кажется) остроты и остракизмы.

Очень, очень эффектен наш автор — он красуется пышными названиями и культурными символами, «знаковыми» выражениями и роскошными именами, злободневными штампами и вечными истинами (впрочем, штамп и канон у него в одной цене)! Он ощущает над ними полную власть своего пера! Сам он, конечно, не способен ни Аркаима раскопать, ни Велесову книгу написать, ни переживать свое время всерьез и с той болью, как это получалось не только у Леонтьева или Меньшикова, но даже и у Лимонова, вот зато выхолостить до штампа, возвести в энную степень абсурда то, к чему он никогда не имел ни интеллектуального, ни эстетического отношения, «поднять ножку» рядом с значимым и значительным он вполне может. Это у него получается весьма эффектно, что, собственно, и отражает давно известный способ проникновения в историю, навсегда запечатленный русским баснописцем в известной басне о моське и слоне. И дело не в том, что нельзя посмеяться над загулом идей в отечественных головах. Очень даже можно, если цель — понять, освободиться от кривды ради правды. Но наш сочинитель принципиально на это не способен. Дело в том, что русская история для автора пребывает все время в какой-то безнадежной относительности (очевидно, что именно такое ее состояние и комфортно автору «ЖД»). А это уже методология, против которой не попрешь даже в «фантастическом» романе.

Методология Быкова — ее величество вульгарность, которой доступны только низины общественной «психики» и мысли. За что бы он ни брался в «ЖД» — за рассуждения о религиозном, христианском, оккультном, любовном или очень человеческом — все равно все сведется в эти низины (в болото). И тут он ничего с собой поделать не может — такова методология! (Она такова же и у Толстой с Сорокиным). Именно методология (она-то, естественно, сильнее Быкова) требовала от него украсить свое сочинение особенно сильными «деталями» — такими, как «расстрелы», которые варягам «приходилось производить лишь по праздникам, в дни особенно почитаемых святых».

Описание «психологии» и «убеждений» хазар ничуть не интереснее того, что проделано с варягами. Остается все то же весьма жалкое впечатление. «Хазары» — это у Быкова евреи и не евреи одновременно (уметь надо!), а «ЖДами» кто и что только у него не побывало: и боевая молодежная организация каганата (ЖД), и «ЖДовский легендарный персонаж Соломон», и Жароносная Дружины (ЖД) в стане варягов и Живой Дневник т. д. и т. п. ЖД пронизано все — от бытового до мистического. С хазарами Быков поступает также как с варягами (быть может, хазары все же чуть симпатичнее варяг — у них острее чувство родины). Их (хазар) «простая и гармоничная теория сводилась к тому, что русские не были коренным населением России», но занимались истреблением и колонизацией народов, («Поэтому и нет никакого движения, никакой истории», — ведь даже умирать русским приходится за чужую землю); для них (хазар) русская история — сплошь подтасовка (на Куликовом поле сражались хазары Челом-бей и Пэрец-вет), Илья-Муромец тоже еврей (Эмур-омец) — до тридцати лет был начальником стражи кагана, «пока не рехнулся и не перешел в навязанную русами веру», а Соловей Разбойник на самом-то деле герой хазарского фольклора Саул Ой-Вэй; Пушкин, само собой, «классический хазар» (в общем, для хазарского идеолога издавна, очень издавна — от былинных времен — совершенно очевиден хазарский след в русской истории, ну, а про значительный вклад в русскую культуру со стороны хазар вообще говорить излишне, как и о том, что «все периоды созидания относились, увы, к нашим (хазарским — К.К.) кратковременным засильям 20-х и 90-х годов XX века, когда отдали Север Абрамовичу и Вексельбергу и «у них сразу дело пошло». Хазары давно уже дали «сорочинскую клятву» «никогда больше не работать на этой земле, пока она будет чужая», и это так естественно, ведь во всех хазарских планах очевидно одно — «ощущение чужой временности и своей вечности». Впрочем, перечислять все «родовые приметы» популярной темы «хазарофобия» (от Нилуса и «Протоколов» до черты оседлости) в быковском «ЖД» скучно.

Как и в случае с варягами, все эти идеи, планы и черты (утрированно ярко раскрашенные автором) тоже куплены у уличного разносчика. Их распространение в 90-е годы было выгодно все тем же лицам, как, например надежно-демократическому издательству «Локид-миф», выпустившему в 1996 году отменно изданную «Энциклопедию Третьего Рейха», в которой объяснялось многое, в том числе и правильное исполнение известного приветствия «хайль, Гитлер!». Сначала учим, а потом начинаем бороться с «русским фашизмом» или «хазарофобией». Но этот аспект нашей жизни скромно выпущен Быковым из виду — средства массовой информации абсолютно невинны , абсолютно (кроме «Аншлага») не замечены во вмешательстве во что бы то ни было в российской истории. Только в одном эпизоде можно уловить намек на «служение» СМИ людям: они запечатлевали как «горный житель» Саид «непосредственно в кадре резал неверного, творил благодарственную молитву и исчезал». Но поскольку во время повествования «ислам из мировой религии сделался чем-то провинциальным и почти вегетарианским», то запас неверных истощился, заложников поймать становилось трудно, и Саиду пришлось резать правозащитников, что и было зафиксировано камерой. Правда, видело ли эти кадры население страны, не очень ясно, ведь к тому времени «от страны отделилась Москва» и жила своей особой от всех жизнью. Быть может и тут СМИ не причем? Быть может Саид свою резню неверных снимал, так сказать, только для «внутреннего пользования»? (Но тогда откуда же это стало известно нашему автору — снова улица на хвосте принесла?) И такая заповедная черта, проведенная автором вокруг СМИ (а, казалось бы, вот где погулять свирепому пародисту!) или свидетельствует о большой аккуратности смелого автора, или об особенной потаенной любви его к «газете-кормилице» и «телевидению-поилице» — не берусь утверждать.