Юлий Медведев - Бросая вызов

Вот и о стетопиге климатологи говорят — так надо. По-гречески «стетопига» значит «жирный зад». Среди бушменов и готтентотов южной Африки многие женщины и некоторые мужчины наделены стетопигой. Там скапливается жир. Зачем? Это, говорят, удобно. Жир хороший изолятор, спасает от холода многих животных северных морей, это известно. Но в Африке такое одеяло обременительно, и вот весь жир скапливается в одном месте. Вы вспоминаете, что аналогичное устройство с локализацией жира в условиях страшной жары имеется у верблюда, и готовы согласиться с разумным объяснением. Поглядите, однако, кругом. Разве здесь, на севере, стетопига не имеет изрядной популярности и распространения, хотя климатических оснований к тому нет никаких?

Может, им, бушменам, готтентотам, просто это нравится? Не нужно, а нравится? Почему, собственно, так не может быть?

Может. Вот и Дарвин, точнее сэр Смит и Бертон, на которых он ссылается в «Происхождении человека и половом подборе» тоже считают стетопигу делом вкуса. Сэр Смит абсолютно уверен, что эта особенность «кажется исключительно привлекательной для их мужчин».

Теперь обратимся к архитектуре носов. Антропологи и здесь видят «руку климата». Узкопролетный, с высокой переносицей нос предназначен для холодного и (или) сухого климата. Эта его конструкция служит для подогрева и (или) увлажнения вдыхаемого воздуха. А северные народы? Кто откажет им в замечательной приспособленности к холоду, причем вдобавок — сухому. Но им дай не всегда арочный, иногда даже плоский нос. А ведь как они в целом привязаны к климатическим условиям! Их плотное, со сравнительно короткими членами тело имеет малую поверхность испарения, лицо с узкими глазными амбразурами, с малой растительностью и слабой рельефностью наилучше противостоит обмораживанию. Однако многие из полярных черт унаследовали народы, которым они ни к чему. Широколицые, узкоглазые, с жидкой бородой — да они вплоть до экваториальной Индонезии, хотя оттуда досюда умещается несколько климатических зон.

— Насчет носов — узкопролетный, арочный, — может, образно, архитектурно, — Татьяна Ивановна золотит пилюлю мягкой улыбкой, — в общем, у эскимосов, чукчей, во всяком случае на монголоидный масштаб — нет, нос не плоский, скорее все же выступающий. Да, да.

Наука не брезгает ничьими сомнениями. Однако она сама успела усомниться во всем. Так что подловить ее трудно.

Т.И. Алексеева знакомит нас с адаптивным типом, который вроде бы смягчает ограничения в расовой прописке.

Разнообразие земных условий и изменчивость человека как вида словно бы наречены друг другу. «Изменчивость вида гомо сапиенс, — говорит Алексеева, — можно представить и как предпосылку (!) повсеместного существования рода человеческого, и как результат внешних влияний по мере расселения его по земному шару».

Результат — да. С детского сада и школы усвоено, что всяк есть «продукт влияния». Назовем мимикрию, адаптацию — вещи, знакомые каждому.

Но вот предпосылка … Назначенность… Эта экипировка гомо сапиенса громадными ресурсами тела случай, на «вырост», с предусмотрительностью на тысячи, миллионы, вообще, неизвестно, на сколько лет вперед — как знаете, а для впечатлительного воображения здесь ловушка, омут и соблазн.

Расселение, надо думать, было принудительным (см. ниже) — кто стал бы по доброй воле менять теплые солнечные края на холодные и хмурые, обжитые и привычные — на другие, неизвестные.

На новом месте людям приходилось больше действовать, напрягать всю свою изобретательскую волю. Однако освоение непривычных условий шло и помимо их воли, само собой, путем перестроек организма. Наверно, биологический диапазон человека ширился по мере захвата им новых климатических зон и типов ландшафта. История человечества под биологическим углом зрения Т.И. Алексеевой представляется как процесс накопления возможностей этих перестроек. Или иначе — раскрывались богатые ресурсы, которыми природа одарила «избранный» вид.

Биология человека и внешние условия приспосабливаются друг к другу на основе взаимных уступок. Согласия ищут обе стороны. Вот норму биологических ответов на «предложения» среды и представляет собой адаптивный тип. Разные по происхождению группы в одинаковых геоклиматических условиях имеют совпадающие приспособительные перестройки, и обратное — генетически близкие показывают приспособительные различия, будучи заброшены в разные климаты.

Расовые черты — цвет кожи, форма волос, носа, развитие слизистой оболочки губ и другие — оформились на заре истории, в эпоху верхнего палеолита и припечатаны навсегда, невыводимо. Адаптивные же типы подгоняются по месту на протяжении истории.

«Возникают ли приспособленные реакции у человеческих популяций в наши дни или это все в прошлом? — спрашивает Алексеева и прямо отвечает: — Да, и в наши». Лестно, когда наука с нами заодно. Мы ведь и сами знаем поразительные примеры обрусения, окавказивания, обузбечивания и т. п.

Американские антропологи Р. Ньюмен и Е. Myнро заинтересовались, как распределяются размеры тела в группах белого населения Соединенных Штатов на сравнительно малой территории и сравнительно недавно ими заселенной. И что же? Они подчиняются вышеупомянутому правилу: массивные и короткие варианты сосредоточены на севере, длинноногие и продолговатые— на юге.

Байрон говорил: какова почва, такова и душа человека. Ну, о душе поговорим еще, а на теле почва сказываться действительно должна. Как тут не вспомнить акселерацию. Она охватила почему-то не весь земной шар, но главным образом умеренные широты. Их климат балует в последние десятилетия потеплением. Кстати, умеренные широты экономически наиболее обеспеченные районы мира. Вот вам и приспособительная реакция в наши дни! Климатическое объяснение акселерации не глупее других (распространение радиоволн, ликвидация тяжелого физического труда детей, спорт, комфорт и т. п.).

(Теория сильна предвидением. Строим прогноз. Поскольку впереди возможно длительное похолодание, акселерация сменится ретардацией, так что уже сейчас модельерам стоит подумать о подготовке общественных вкусов к новым идеалам красоты, а именно — низкому росту, коротким ногам и шее, низкой и широкой талии.)

А под конец нет ничего приятнее сказать: все это ерунда, на самом деле, совсем другое. Пахать землю стали глубже — оттого и акселерация! Да. Выпахивают наверх больше прежнего микроэлементов, они попадают к нам в пищу и воздействуют на обмен.

Ну и так далее… до следующего, «еще более окончательного» объяснения.