Юлий Медведев - Бросая вызов

Погодите, это не все! Это даже не главное. Представим, что ничего такого вовсе не было. Встреча с Орджоникидзе в конце концов — чей-то устный рассказ. А устные рассказы имеют особенность накапливать неточности от одной передачи к другой. Но экспедиция-то была! Почему она была? Разве доводы против нее потеряли силу? Нет. Они и сейчас не вызывают сомнений, даже после того, как сибирская нефть стала существенной деталью экономики страны и всего мира. Тогда поиски ее были несвоевременны. Каким же чудом резоны отпали? Неужто под напором силы, «неподвластной резонам»? Будем довольствоваться признанием, что чудо — это не то, чего нельзя понять, а то, что пока не понято.

…Разворачиваю просушенный временем, склепный рулон фотопанорамы, подписанный рукой Василия Михайловича: «Река Толба в районе структуры, где получена первая кембрийская нефть».

«Борода к бороде, жгучий ельник бежит, молодея, к воде»… Он бежит так, сам видел, вдоль берегов километр за километром, монотонностью своего бега усыпляя, а не настораживая. Редкостно неприметные места.

Смотрю фотоальбом Толбинской геологической экспедиции. «Соревнование на «душегубке» (лодчонка, в которой проделывают смертельно-цирковые номера, преодолевая пороги). «На перекуре». «Гоготки» (олени). Мирное выражение лиц. Покой.

Снимки сделаны, видимо, до кризисных дней, когда все, все — и судьба начальника экспедиции и родоначального дела великой эпопеи, развернувшейся много позже, в шестидесятых годах, — повисло на волоске.

Из рабочих тетрадей М. И. Циферова. «1971 г. 4–5 февраля, четверг, пятница. Запуски! Запуски!..

26 марта, пятница. Состоялся неудачный горизонтальный запуск. Главная причина — неточность расчета.

Авария…

Сняли с работы и отдали под суд Д-ва. Возможно, в связи с этим наши дела пойдут быстрее.

Прокуратура… Попытки бывшего руководства (Д-ва и др.) списать на наши эксперименты недостающие деньги… Здесь грязь со стороны людей, с которыми были намерения сделать хорошее и полезное дело для нашего государства.

Новое руководство не только не поддерживает, но тихо препятствует».

Научный совет по проблеме «Создание и использование техники реактивного действия в горной промышленности» при Госкомитете по науке и технике собирался, выслушивал доклады, подводил итоги, делал рекомендации. Хотя в его составе были профессора и академики, заслуженные деятели и директора, дело двигалось медленно. Как и все крупное, оно страдало неповоротливостью. И еще оно пугало практиков своей устремленностью в завтрашний день. С них же всегда спрашивают сегодняшний. Никто не принимал циферовскую ракету «на полную ставку», брали только на совместительство. Как одну из тем. Не главную. Судьбу изобретения разделил и автор. Но ему и полставки предлагали редко. Он продвигал свое детище поистине как отец — на добровольных, родительских началах.

А почему не предлагали? Надо знать, чего это стоит — творческий коллектив, его мучительное становление, его сложная, на нюансах, жизнь, — и вы согласитесь, что руководитель всеми силами будет препятствовать вторжению извне. Является человек с идеей!.. С особыми полномочиями, с гонором…

Для изобретателя характерна двойственность, которая делает его «по самой природе» источником осложнений. Вначале, в период родов и первого крика новорожденной идеи, он оглядывается вокруг, ища сочувственные лица. Он — даритель: пожалуйста, вот его посильный вклад. Он за инициативу, за беспрерывное обновление. Он молод и смел, открыт и дружелюбен.

Идея принята. Обласкана. Разговоры, куда, к кому пристроить. Объявился покровитель…

И тут происходит сложнейшая перестройка. Автор и сам не отдает себе отчета, что она налицо. Теперь его нервирует самодеятельность. Конструкторы, технологи… Вносят изменения, будто не он, а они лучше знают характер конструкции… Смотри, какие! Не мешало б и у автора лишний раз спросить. Модернизации… конца не будет. Делали б, как было!

Он уже за строгость. За твердость. Сказано — делай, рассуждать будешь потом.

Допустим. Но скажите на милость, откуда вы взяли, что для рождения идеи, вообще для рождения чего бы то ни было нового нужны не самые сильные стимулы, какие только есть? И что из существующих стимулов не самый сильный — признанное авторство? Писателю, композитору, ученому не было и нет ничего отраднее чувства авторства. Ничего не поделаешь, с этим надо мириться, как с неизбежным злом.

Есть и такая точка зрения — участие изобретателя надо ограничивать одной и начальной стадией научно-технического прогресса. Стадией рождения идеи. За нею следуют другие, требующие совершенно иных качеств, — экспериментальная проверка, далее — разработка и испытание опытного образца и, наконец, чисто конструкторское дело — освоение серийного производства. На всех стадиях, кроме первой, изобретатель определенно излишен, поскольку его идею бесцеремонно кроят, выворачивают наизнанку, а то и вовсе заменяют, чего изобретатель перенести не может,

В Михаиле Ивановиче изобретательская двойственность обострялась психологией кадрового военного, которому любо и близко понятие «так держать».

Напротив, инженерно Циферов мыслит резко независимо, отстраненно, не без вызова. Его решения задач и постановка их пугающе и празднично неожиданны, как хлопок фейерверка, как внезапно раскрывшиеся крылья бабочки махаона.

…Эпизод времен начала карьеры. Обсуждают план строительства морского порта. Сложность в том, что естественной гавани нет и неизвестно, как защитить корабли. Представлены схемы возведения дамб, волнолома, плотины… Встает малознакомый человек, молодой, в скромном чине, да еще смазливый, и говорит:

— Ничего возводить не надо.

Все смолкло в ожидании самонадеянной глупости.

— И порт здесь строить не надо. Неразумно!

Лих! Так ведь можно растянуться, что и не подымешься! — говорили повеселевшие лица.

Циферов изложил свою мысль. Наступило молчание.

— Надо строить порт посуху. Это удобнее. Вырыть, отступая от берега, котлован, возвести портовые сооружения, потом пробить к морю канал. Опыт имеется.

Вскоре он был откомандирован на Волго-Дон, чтоб уточнить детали принятого в целом проекта.

Красота инженерных решений трагична, как судьба картины Сикейроса, написанной на стене тюрьмы: она доступна немногим. Наслаждаются большей частью не самим изобретательским откровением, а в лучшем случае тем, во что оно воплощено. Гавань начали строить в 1938 году, далее помешала война, и этот порт был взорван, чтоб не достался врагу. А после войны по конкретным историческим причинам надобность в строительстве этого порта вообще отпала. В других случаях восхитительные циферовские идеи были воплощены в объекты, о которых лишь сравнительно недавно стали писать в своих мемуарах военачальники. Чудаков же, аплодирующих мысленно авторам инженерных острот при чтении Бюллетеня изобретений, — считанные единицы.