Александр Фитц - Утро в раю (очерки нашей жизни)

В 1955 году в ФРГ проживало всего 8 тыс. мусульман, в 1971-м — 250 тыс. Зато когда ФРГ стала «социаламтом» (так называлось в Германии ведомство социальной помощи. — А.Ф.) для всего мира, их количество стремительно стало возрастать: в 1981 году их было уже 1 млн. 700 тыс., в 2006 — 3 млн. 294 тыс., в 2007 — 3 млн. 508 тыс., в 2009 — 4 млн. 300 тыс. И если естественный прирост мусульманского населения, проживающего в Германии, не снизится, то даже без новых иммигрантов к 2060 году, согласно прогнозу Федерального статистического управления в стране, их будет 26 млн., а в 2080-м — 50,9 млн.

И ещё немного «занимательной статистики». К 2010 году две трети мусульман в Германии являлись выходцами из Турции. 16,5 % из них не имели школьного образования. У арабских иммигрантов школьного образования не имели 17,1 %. 41 % мусульман турецкого происхождения определяли себя как «сильно верующие». 76 % всех мусульман требовали введения повсеместного преподавания ислама в германских школах. 79 % всех преступлений, связанных с насилием, в 2005 году, например, были совершены мусульманами, 19 % — другими иностранцами и только 2 % коренными немцами. Здесь, уважаемые читатели, не могу не прерваться, чтобы не передать большой и пламенный привет политикам и журналистам ФРГ, запугивающим германского обывателя «ужасной и кровожадной русской мафией», а заодно «правым немецким экстремизмом», но из соображений полит-корректности даже не вякающей об этих совершенно не секретных сводках преступности.

Не где-нибудь, а в популярном Focus Online [24] Focus Online, 20.12.2007. сообщалось, что каждый четвёртый молодой мусульманин в Германии, по данным исследования, проведённого по поручению федерального министра внутренних дел Вольфганга Шойбле, готов к насилию по отношению к иноверцам. 40 % имеют «фундаменталистскую ориентацию». 12 % мусульман Германии открыто подвергают критике западное общество, его культуру и демократию с позиций исламского фундаментализма. По просочившемся в 2010 году в прессу сведениям Ведомства по охране Конституции, дело дошло до того, что ряд членов исламских организаций консервативного толка даже вынашивают планы преобразования ФРГ в религиозное мусульманского государство. И на этом мрачноватом фоне Координационный совет турецких организаций земли Северный Рейн-Вестфалия направляет партии «Христианский центр» следующее напоминание: «Не забывайте: когда Германия лежала в развалинах, в неё прибыли иностранцы и восстановили её. Иностранцы принесли немцам благосостояние. Без иностранцев немцы бы и сегодня ещё ковырялись в своих развалинах» [25] Недружеские шаржи. Ost-West Panorama, № 5, 2010 г. . Короче легенды о «добрых дядях», поднявших из руин Германию, распространяемые вождями левых партий и местными космополитами, уже приняли форму ультиматумов.

Эти сказки, по мнению экуменистов-космополитов, должны заставить немцев ещё более любить иностранцев. Но они и так их любят, а вот взаимностью, хотя бы за то, что пустили в свой дом чужаков, обогрели, накормили, обучили, — почему-то не пользуются. Другое дело русские (уточню: к сожалению, не все), с которыми доводилось беседовать.

Московский писатель и книгоиздатель Петр Алёшкин в весьма откровенном нашем с ним разговоре однажды сказал: «Размышляя порой о Германии, я пытаюсь, но никак не могу объяснить, почему так покойно у меня на душе, когда я бываю здесь? Почему она мне, русскому человеку, так близка? Наверняка что-то подспудное, мистическое в этом есть. И ещё я глубоко убеждён, что для России это самая близкая страна. Россия и Германия — как две сестры, или правильнее — два брата, которые, бывает, и поссорятся, и подерутся, но после этого всё равно чужими не становятся. И в будущем, я в этом убеждён, наши страны всё больше будут сближаться, ибо души у них родные.»

А другой московский писатель, Алексей Григорьев, как-то заметил: «Нет в Европе двух других наций, которые, подобно русским и немцам, были бы столь же несхожи языком, культурой, образом мышления, но которые так щедро обогащали бы друг друга этой несхожестью. Нет и двух иных наций, кроме немцев и русских, которые столь часто на протяжении истории схватывались бы в кровавых битвах, но, остыв от боя, вновь тянулись друг к другу».

Ну а обыватели? Чего между ними больше — сходства или различий?

Несомненно, обыватель в России (в немецком понимании этого слова) тоже был, в конце XIX — начале XX веков. И число российских «бюргеров» постоянно увеличивалось. Особенно в Москве, Петербурге, губернских городах. Но их уничтожили. Подчистую.

Новый же обыватель там, наверное, появится. Просто должен появиться. Но только тогда, когда в России закончится время дикого капитализма. Когда там начнёт действовать настоящая законность. Ведь обыватель приходит к своему достатку исключительно честным, упорным трудом. И что немаловажно — приходит постепенно. Он не обогащается за одну ночь, за один месяц или даже год. Поэтому и деньги он тратит разумно, с выгодой для себя и для соседей. Обыватель не может существовать в одиночестве. Став одиноким, он разоряется. Или его разоряют. Ему обязательно нужны единомышленники, делающие примерно то, что делает и он. Точнее — работающие так, как работает он.

Российский бюргер вряд ли будет похож на своего германского коллегу. Впрочем, это и не обязательно. А вот иметь приблизительное о нём представление стоит.

Каков же сегодня среднестатистический немецкий обыватель? Как он выглядит? Каковы его идеалы? К чему он стремится?

Сам он себя считает скромным и довольно заурядным человеком. Дайте ему пиво, сосиски, немного уюта и другого обывателя, с которым можно было бы поспорить о политике, поговорить о футболе, а заодно пожаловаться на жизненные неурядицы, и он будет доволен. Немецких обывателей ни в коем случае нельзя назвать жадными, они не рассчитывают получить что-то даром и исправно платят налоги.

Живут они преимущественно в городах, хотя бауэров, то есть сельских жителей, в какой-то степени тоже можно отнести к бюргерам.

Итак, кроме сельчан, это мелкие предприниматели, служащие различных учреждений, мелкие торговцы, ремесленники, врачи, ну и ряд представителей других профессий. Иными словами, обыватель в Германии — это становой хребет страны, это её опора, стабильность и надежда. Но, как и прежде, большинство обывателей — производители. К примеру, только в Баварии в 2010 году было более одного миллиона ремесленников. Здесь действовало порядка 115 тысяч мелких ремесленных предприятий, на каждом из которых трудилось в среднем около десяти работников. А совокупный годовой доход этих фирм составил почти два миллиарда евро!

В ноябре 2009 года британская газета «Файнэншл таймс», анализируя экономические тенденции в мире, писала: «У „малой экономики“ есть свои преимущества. Если бы Калифорния и Бавария были независимыми странами, они были бы очень богатыми. Но статистика сводит показатели воедино, объединяя Калифорнию со штатом Миссисипи, а Баварию с Бранденбургом. Политика экономического перераспределения понижает жизненные стандарты богатых регионов и искажает средние показатели в целом. Норвегия и Швейцария — наиболее экономически успешные небольшие страны воздержались от вступления в ЕС. Их политические элиты были бы не прочь присоединиться, но население убеждено, что этого делать не следует. Размер экономики скорее является помехой, нежели преимуществом, когда речь заходит о выполнении основных задач современного правительства в области юстиции, здравоохранения, образования или внутренней безопасности».