Александр Фитц - Утро в раю (очерки нашей жизни)

Да, быстротечно время, изменчивы представления о долге, чести, достоинстве.

Может быть, символично, но едва ли не день в день, тридцать лет тому назад в Мюнхене на русском языке вышел первый номер иллюстрированного бюллетеня «ИОНИСС» («Информационный орган немцев из Советского Союза»). Просуществовал он пять лет. В его подготовке и выпуске участвовали члены Землячества Виктор Шеффер, Вальдемар Швиндт, Эдуард Штефан, Вальдемар Акст и Эдуард Дайберт. Все же заботы по печатанию и распространению бюллетеня (к слову, совершенно безвозмездно) взяла на себя мюнхенская молодёжная студенческая группа немцев из России.

Рисковали они многим, в том числе своим здоровьем, так как то, что они публиковали, официальный Кремль, а он тогда был не чета нынешнему, очень сердило. Но в тот момент их больше заботила не собственная безопасность и благополучие, а судьба земляков, остающихся в СССР. С завидным постоянством они устраивали демонстрации и митинги у ворот советского посольства в Бонне. В высокие международные и федеральные инстанции направляли письма с обоснованием права российских немцев на свободный выезд в ФРГ. Занимались «просветительской работой» среди германских журналистов и политиков.

Пять лет тому назад «пламенный мотор» всего этого — Виктор Шеффер, к сожалению, ушёл из жизни. Но живы его соратники. Наконец, живы мы. И что? А ничего, уважаемые господа. В смысле ничего не происходит и не произойдёт, пока в душах и поступках тех, кого назначили представлять наши интересы и отстаивать наши законные права, будут преобладать трусость, безразличие и мелкое стяжательство. Качества, которые они стыдливо называют законопослушностью, а мы с вами делаем вид, что верим им.

2010 г.

Наряду с пишущими машинками, арифмометрами, катушечными магнитофонами достоянием истории постепенно становятся также и диссиденты. Всякие там «шестидесятники», «семидесятники», «дети оттепели», «подснежники перестройки», «демороссы»… Об этом в кругу прочего свидетельствует то, что их жизни и подвигам историки стали посвящать конференции и симпозиумы. В том числе международные.

Одна из подобных, на ней мне довелось побывать, состоялась в Мюнхене. Именовалась она «Заседанием совместной комиссии по изучению новейшей истории российско-германских отношений», а посвящалась «Оппозиции и сопротивлению в тоталитарных диктатурах», под которыми подразумевались нацистская Германия, СССР и ГДР.

Тема эта, согласитесь, сколь обширна, столь и сложна, ибо на каждого занимающегося ею, хочет он того или нет, оказывают влияние устоявшиеся политические стереотипы, собственные воспоминания, пристрастия. Кроме того, у большинства из нас, живущих в XXI веке, появилась уникальная возможность лично сравнить период «до» со временем «теперь». Достоянием гласности стали многие документы из архивов ЦК КПСС, ЦК СЕПГ, КГБ, Штази, а также некоторые из запасников стран-победителей в холодной войне. Всё это создаёт невиданные ранее возможности для исследователей, но никак не способствует упрочению «единства мнений». Тем примечательнее, что в Мюнхене особо острых дискуссий зафиксировано не было.

В помещении Католической академии Баварии, где проходил коллоквиум, присутствовало пятнадцать российских и примерно столько же немецких учёных. Доклады, которые они прочли друг другу («посторонних» в академию не пригласили), были обстоятельны, но в основном традиционны по композиции, подбору и трактовке фактов.

Но не это привлекло моё внимание, а некая, как показалось, «зауженность» обсуждения — говоря о сопротивлении тоталитаризму в СССР, историки «забыли» даже упомянуть многих и многое. Например, российских немцев. Будто этот народ, поголовно отправленный за «колючку» трудовых лагерей и объявленный «вне закона», никак не протестовал против произвола и издевательств. Будто не было спонтанных и массовых акций протеста, включающих голодовки, обращений в высшие советские и международные инстанции, приковывания к ограде посольства ФРГ в Москве, несанкционированных демонстраций на Красной площади, подпольного изучения Закона Божьего и запрещённого властями родного языка. А то, что в ХХ веке именно российские немцы, по крайней мере трижды, становились «разменной монетой» в отношениях между СССР и Германией, разве можно отнести к фактам малозначительным? И как-то не верится, что устроителям мюнхенского коллоквиума неизвестны имена живущих в Германии докторов исторических наук Антона Боша, Виктора Кригера, Альфреда Айсфельда, Виктора Гердта, Виктора Бруля, москвички Татьяны Иларио-новой, Виктора Кириллова из Барнаула, Виктора Бердинских из Вятки, других их коллег, плодотворно занимающихся этим фрагментом недавней истории. Так в чём же дело? Почему не пригласили?

Впрочем, забыли не только российских немцев, но и крымских татар, месхетинских турок, религиозных деятелей, а также такое массовое движение 50-х — 90-х годов минувшего века, каковым являлось движение русских патриотов, яростно добивавшихся свержения коммунистического режима — один Всесоюзный социал-христианский союз освобождения народа чего стоит! К слову, его членам было много тяжелее, нежели диссидентам-либералам, придерживающимся западной ориентации. За рубеж из тюрем их не высылали, международные правозащитные организации и прессу, включая «Свободу», «Голос Америки», «Немецкую волну» и Би-би-си, их судьба особо не волновала, да и центральные, то есть кремлёвские власти, почему-то к ним относились много жёстче, нежели к диссидентам-либералам. К последним применяли «репрессии» наподобие той, что к известным литературоведу, критику, журналисту Виктору Шкловскому и драматургу Михаилу Шатрову. Подписав письмо протеста в защиту писателей Юлия Даниэля и Андрея Синявского, осуждённых в феврале 1966 года за «написание и передачу за границу произведений, порочащих советский государственный и общественный строй», оба тут же получили Государственную премию и ордена. И не они одни! Среди подписавших письмо в защиту «лютых антисоветчиков» были и до и после обласканные властями И. Эрен-бург, Б. Ахмадулина, Е. Евтушенко, Ю. Нагибин, К. Чуковский, В. Каверин, В. Войнович, Ю. Мориц, Б. Окуджава, С. Рассадин, Д. Самойлов, Б. Сарнов, Ю. Левитанский и другие чуть менее известные литераторы. Ни одному из них, насколько известно, даже замечания по поводу того, что их мнение с мнением народа, партии и правительства диаметрально не совпало, не сделали. И это в тоталитарной империи, когда КГБ контролировало не то что слова, а даже мысли! Но, может, именно поэтому они и «отважились» подписать эту петицию? Ведь команду провести суд над Синявским и Даниэлем дал лично А. Н. Яковлев, возглавлявший тогда отдел пропаганды ЦК КПСС, а позже, уже при Горбачёве, ставший «отцом русской демократии».