Коллектив авторов - Куда ведет кризис культуры? Опыт междисциплинарных диалогов

Следующий — Вадим Михайлович Межуев.

Вадим Межуев:

«Либеральный консерватизм — это, на мой взгляд, такой же оксиморон, как и космополитический национализм»

Все без исключения выступавшие хвалили доклад Алексея Алексеевича, который и мне показался интересным, и почти единодушно критиковали мой доклад на прошлом семинаре, хотя оба доклада примерно на одну и ту же тему — с той лишь разницей, что мы по-разному трактуем идею, которой должна руководствоваться Россия в своем цивилизационном развитии. Похоже, многим здесь чужда «русская идея» в ее интерпретации философами и многими деятелями культуры дореволюционной России, и близка идея либерального консерватизма, которую, по мнению докладчика, наиболее ярко представлял… Иван Сергеевич Тургенев. Замечательный, конечно, писатель, ничего не скажешь, но насколько в своем представлении о приемлемой для России идее он превосходил всех остальных?

Либеральный консерватизм, на мой взгляд, — такой же оксиморон, как и космополитический национализм. Не могу понять, как можно примирить либерализм с русским консерватизмом в лице охранителей имперской и самодержавной России. Такой либерализм в лучшем случае может временно смягчить деспотизм власти, но никогда не одержит над ним окончательной победы.

Насколько я понял докладчика, он ратует за диалог нашей просвещенной элиты — прежде всего, естественно, в лице либералов — с нынешней властью. В качестве примера он указывает на Вольтера, пытавшегося в свое время просвещать монархов по части соблюдения ими человеческих и всяких иных прав. Ну и к чему привел этот диалог? Во Франции, как известно, он не смог предотвратить революции, а в России диалог власти с просветителями под впечатлением от той же революции был прерван в самом начале — еще в период царствования Екатерины II. Россия в конечном счете тоже не избежала революции. Если бы диалог с властью был действительно эффективным средством в борьбе с деспотизмом и авторитаризмом, мировая история, как я уже говорил, развивалась бы по совершенно другому сценарию.

Чем же может быть либерализм в условиях современной России?

Игорь Клямкин: Докладчик дает свой ответ на этот вопрос. Либерализм, по его мнению, может и должен занять культурное и политическое пространство между охранителями и радикалами, отодвинув на общественную периферию «войну дискурсов»…

Вадим Межуев:

Для этого либерализм должен сначала победить политически. Но таким способом, какой предлагает Кара-Мурза, победить нельзя, как нельзя было победить и посредством «перехода от плана к рынку», о чем наши либералы с властью два десятилетия назад сумели договориться.

Целью либерализма во все времена, как я понимаю, является переход не к рынку, который возник задолго до либерализма, и тем более не к капитализму, а к правовому государству. Он стремится ввести экономический процесс в правовое русло, т. е. придать ему цивилизованную форму. Современную Америку в этом смысле создавали не экономисты и финансисты, как принято думать, а юристы, написавшие Конституцию. Они и сформировали то правовое пространство, внутри которого зародился и быстро набрал силу американский капитализм.

Точно так же и институт частной собственности возникает в результате не либеральных реформ, а объективных экономических процессов. Либерализм лишь придает этому институту законную, правовую форму, гарантируя каждому не частную собственность, а только право на нее. А саму собственность в условиях либерального устройства государственной власти можно приобрести (и тем самым реализовать свое право на нее) только на рынке в результате собственной предпринимательской активности. Частная собственность, создаваемая сверху, с использованием административного ресурса, т. е. посредством не рынка, а государства, ничем не отличается от той, которая традиционно существовала в царской России, наделявшей служилых дворян землей и крестьянами. Такая собственность никогда не приведет к капитализму, а государство, как ее источник, никогда не будет правовым и, следовательно, либеральным.

Либералы в моем представлении — это люди с развитым правосознанием, решающие задачу перевода всей системы государственного управления в конституционно-правовое пространство. Либерализм есть в первую очередь «юридическое мировоззрение», главной ценностью которого является экономическая и политическая свобода, обеспечиваемая правовыми средствами. Он всегда был силен именно своей связью с правом, которое, по определению академика В. С. Нерсесянца, есть «математика свободы».

В противоположность такому пониманию либерализма мы почему-то отождествили его с рыночной экономикой и капитализмом (как до того социализм — с этатизмом), т. е. не с политико-правовой, а прежде всего с экономической теорией. В качестве главных специалистов по либерализму у нас выступают преимущественно экономисты, тогда как большинство практикующих юристов в правоохранительных органах (все эти прокуроры, следователи, судьи) позиционируют себя скорее в качестве не либералов, а консерваторов, стоящих на страже существующих и далеко не либеральных порядков. И хотя во главе государства сегодня вроде бы находятся люди с юридическим образованием, качество этого образования, видимо, имеет мало общего с подлинным правосознанием и правосудием.

Игорь Клямкин: Значит, и диалог, к которому призывает Кара-Мурза, должен быть именно о праве?

Вадим Межуев:

Да, но в докладе об этом ничего не говорится. И, возможно, не случайно.

Недооценка права — традиционная черта русской интеллигенции и в какой-то мере всей русской культуры. В подтверждение этого сошлюсь на статью выдающегося русского правоведа Б. А. Кистяковского «В защиту права. (Интеллигенция и правосознание)», опубликованную более ста лет назад в знаменитом сборнике «Вехи». Среди многих обвинений в адрес интеллигенции, выдвинутых авторами этого сборника, в данной статье особо выделяется крайне низкий уровень ее правосознания, недооценка и даже принижение ею роли и значения права в культурном обиходе русского человека. «…Русская интеллигенция, — писал Кистяковский, — никогда не уважала права, никогда не видела в нем ценности; из всех культурных ценностей право находилось у нее в наибольшем загоне. При таких условиях у нашей интеллигенции не могло создаться и прочного правосознания, напротив, последнее стоит на крайне низком уровне развития» [195] Кистяковский Б. А. В защиту права. (Интеллигенция и правосознание // Вехи. Из глубины. М., 1991. С. 123. . Подобное отношение к праву, по его мнению, является результатом «отсутствия какого бы то ни было правового порядка в повседневной жизни русского народа» [196] Там же. .