Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)

2007

Умилительные репортажи перед 8 марта о женщинах за рулем/штурвалом (включая государственный) не вызывают у меня ничего, кроме рвотного рефлекса.

8 Марта был задуман как день борьбы женщин за равные права с мужчинами, в репортажах же – не равноправие, а цирковое гы-гы: вона, смотри, баба умеет машину водить! А Топтыгин – на велосипеде ездить! Ну прям, блин, как люди!

Между тем женщины выстраивают отношения с автомобилем по-иному, чем мужчины, и если бы женский тип вождения действительно исследовался, а не снисходительно дозволялся, в выигрыше оказались бы все – и женщины, и мужчины.

Я знаю, о чем говорю. Моя жена, для которой произнесение слов – ответственный труд (она ради разговора обычно останавливает любую другую работу), за рулем может разговаривать без перерыва. При этом она не смотрит только на дорогу (как я), а наблюдает весь мир вокруг, и при этом попадает в аварии реже меня. Будь ясна логика ее поведения, возможно, удалось бы уменьшить число аварий.

Или еще: женщинам явно тяжелее, чем мужчинам (я много раз наблюдал) даются движение задним ходом и парковка, а уж особенно – парковка задним ходом. Но полагаю, что именно женщины инициировали разработку парктроника (а позднее – и парковочного автопилота).

Или, вот, четыре года назад компания Volvo представила концепт YCC, сконструированный исключительно женщинами. Как я теперь понимаю, это был маркетинговый ход: концепт не собирались запускать в производство. Но он потряс меня тем, что конструктор(ша) спроектировала там заливку жидкости омывателя по принципу заправки бензобака – снаружи машины, а не под крышкой капота.

Каждый раз, когда я доливаю «незамерзайку» – чертыхаясь, надевая перчатки и поднимая грязный капот, – я проклинаю того мужика, который бачок с жидкостью придумал там разместить.

2008

Любой человек может прочесть Олимпийскую хартию. Там написано, что олимпизм – это философия жизни, возвышенно объединяющая тело, волю и разум. Что, соединяя спорт с культурой и образованием, олимпизм соединяет радость от физического усилия с уважением к этике.

Да, так задумывал Пьер де Кубертен. И это имеет отдаленное отношение к нынешним Олимпийским играм. Олимпийские победы сегодня – вовсе не торжество гармоничного грека. Они – результат расчетливой и не всегда честной командной работы. Объединенных усилий спонсоров, обеспечивших тренировки; врачей и химиков, создавших неуловимый допинг; инженеров, придумавших костюм или кроссовки, дающие выигрыш в сотые доли секунды.

А еще игры – это телевидение, реклама и политика. Это амбиции чиновников и, конечно же, битва за деньги, – хотя бы за строительные подряды.

Но даже если отбросить возню вокруг игр, следует признать очевидное. За исключением, может, командных, игровых дисциплин, сегодняшние олимпийские результаты не могут быть достигнуты homo sapiens, сколь бы упорно он ни тренировался и сколь бы щедро ни был физически одарен. Белковые коктейли, анаболические стероиды и препараты пожестче – это единственный путь к победам в большом спорте, а порушенное здоровье – плата за прохождение пути.

Это не греческие игры. Это римские битвы в Колизее. И по-другому давно быть не может, потому что возможностям человека есть предел, а рекордов за пределами возможностей требуют все – телевидение, спонсоры, зрители.

И не мне, несшему накануне Игр в Турине олимпийский факел – в компании Ирины Родниной, Виктора Гусева и Андрея Макаревича, в чем моей доблести нет, поскольку этапы эстафеты давно проданы спонсорам, и я был факелоносцем, так сказать, по бартеру – так вот, не мне спорить с этой римско-спонсорской системой.

Я ведь не против того, что магазины полны идеально круглых, прекрасно выглядящих и долго не гниющих яблок, которые никогда бы не выросли в садике у домика в деревне, поскольку они есть продукт химии и генной инженерии. Я их сам покупаю и ем.

Но я категорически против, чтобы эти прекрасно-искусственные яблоки продавались под видом organic food.

Я против, чтобы нынешний спортивный Колизей назывался Олимпиадой.

Если спортсмены хотят убивать свои организмы ради секунд славы и денег на банковском счете – это их право. Если толпа хочет смотреть на то, как они это делают, обсуждая их доходы и славу – это право толпы. Только уж нужно идти до конца: разрешить прием любых химических препаратов, например. Сколько можно этим бывалым тетенькам строить из себя девушек? Только назвать это зрелище надо правильно – например, GM-Games, генно-модифицированные игры. Существуют ведь X-Games или параолимпиады?

А те, кто взыскует идеалов Древней Греции и Кубертена, пусть сохранят Олимпийские игры как они есть. Пусть там не будет запредельных результатов, зато будет честная борьба. Там, как в Олимпии, голые люди будут соревноваться на цветущей поляне, восхищая гармоничной красотою тел.

Правда, боюсь, телевидение, эту красоту не покажет.

2008

В этом году я устроил жизнь так, что можно не ездить в офис. А в образовавшееся время стал разгребать скопившиеся за 4 года работы в «глянце» горы пресс-релизов, дисков, визиток, журналов, непрочитанных книг, – словом, то, что Мураками называл «культурными сугробами».

Термин «культурные сугробы» употреблен в романе «Охота на овец», и я когда-то гордился, что выкроил время его прочесть, потому что мгновенно установил утраченную было связь с кругом, где этот роман считается непременным, вроде «Каштанки».

Узок круг этих книгочеев: вытащенная из культурного сугроба газета «Ведомости» за декабрь 2007 года информирует, что ноль россиян мечтали получить на Новый год в качестве подарка книгу. В то время как книга занимала первую строчку в качестве подарка у ирландцев, швейцарцев, итальянцев и чехов.

Российский откат на фоне советского книжного бума заметен, но не всегда понятен. Хотя все просто: вместо трех способов проведения досуга (водка, секс и книги) появились тысячи новых, а сам досуг сократился (в отличие от работы), да и книга оказалась вовсе не учителем жизни, как твердили в СССР. Ни Берроуз, ни Пелевин, ни тем более Шекспир оказались не способны научить ни тим-билдингу, ни эффективной логистике, – сплошное разочарование.

Однако, по мне, правы не соотечественники, а ирландцы с чехами. Книга не учит жизни, но, говоря бизнес-языком, предлагает непрерывную череду кейсов. И эти кейсы таковы: зачем я живу? Бессмыслен ли мир? Что же будет с Родиной и с нами? К чему б это, право, такая хандра?