Дмитрий Губин - Русский рулет, или Книга малых форм. Игры в парадигмы (сборник)

Когда-то в МГУ у меня преподавал литературу профессор Бабаев. На его лекции валом валили. Он был знаком с Ахматовой и мог вместо «здравствуйте» читать свои стихи. Он устраивал из лекций спектакль. И – чего мы тогда не понимали – мог всю лекцию построить на одних цитатах. То есть это как бы не он говорил, а Пушкин или Гоголь через него говорили.

Бабаева я вспомнил, потому что недавно сильно поспорил по поводу истории и парадигмы России – должна же, черт возьми, у приличного историка быть некая теория, упрощающая историю, как географическая карта упрощает местность, но тем самым не дающая заблудиться на местности среди нагромождений дат и фактов?! И мой визави поучительно сказал, что если я хочу все понять – следует читать Карамзина и Радзинского. Я решил, что он шутит, и засмеялся. Карамзин ведь не историк, а создатель историй, возвеличивающих строй, то есть беллетрист, работавший под заказ – и, как Пушкин замечал,

В его «Истории» изящность, простота

Доказывают нам, без всякого пристрастья,

Необходимость самовластья

И прелести кнута.

Радзинский – тоже беллетрист, только работающий без госзаказа.

– Ну, и кто же тогда настоящий историк? – ехидно спросил мой оппонент.

– Валерий Новодворская историк, – отвечал я. – Ее парадигма – в сравнении России с бегуном, то выдохшимся, то вдруг несущимся по дикому полю. Кажется, что сейчас он всех догонит, как вдруг не хватает дыхания, падает, снова застой, – и вновь по кругу, век за веком. У американца Ричарда Пайпса парадигма России сведена к самовоспроизводящемуся абсолютизму с самодержцем во главе, будь то Николай, Иосиф или Владимир. В общем, созвучно Валерии Ильиничне…

При упоминании Новодворской мой vis-a-vis стал кричать что-то про старую сумасшедшую, хотя он учебников Новодворской по истории не читал, а я читал, а от Пайпса вообще отмахнулся, поскольку, предполагаю, знал лишь Карамзина да Соловьева, а вот про Пайпса или Монтефиоре не слышал никогда.

То есть разговор было бессмысленно продолжать.

Но тем, кто хочет продолжить, я рекомендую не поддаваться на магию имен – и уж особенно магию контекста, в котором имена известны. Разыщите в интернете – в магазинах вряд ли найдете – Пайпса и Новодворскую. Прочтите, забыв все, что про них до этого слышали, хотя бы и от меня. И, может быть, убедитесь, что не Карамзиным единым жив человек, алчущий разобраться в происходящем и произошедшем.

И, в качестве напутствия, по методу профессора Бабаева – цитата из Пайпса.

«Русское государство появилось в конце XV века непосредственно из княжеского владения, чей собственник-правитель не имел никакого представления о том, что у его подданных есть самостоятельные законные интересы: единственным назначением подданных, как он считал, было служить ему. Есть лингвистическое подтверждение этому факту: обычное русское название суверена – «государь» – первоначально означало хозяина рабов… Совсем неудивительно, что Павел I, правивший Россией во времена Французской революции, запретил использование слов «отечество» и «свобода», приказав заменить первое «государством», а второе – «дозволением»; слово «общество» вообще было выведено из оборота».

Что, не тянет продолжить чтение?

2010

С тех пор, как я открыл, что скучнейший процесс глажки превращается в милое дело, стоит включить аудиокнигу, – я немало прослушал книг и прогладил рубашек. Последний моей крупной глажкой был Чаадаев.

Про Петра Чаадаева выпускник школы смутно помнит, что был такой старший друг Пушкина: писал письма против самодержавия и в итоге сошел с ума.

В общем, все верно. Отставной офицер, герой Отечественной войны Петр Яковлевич Чаадаев, начиная с 1829-го, писал «Философические письма», в которых, обращаясь к некой даме рассуждал о христианстве, России, Европе и мире. Его рассуждения настолько не понравились Николаю I, что тот объявил Чаадаева сумасшедшим, – и в качестве лечения прописал домашний арест. Всего «философических писем» восемь, большинство из них сегодня интересны мало – например, те, где он долго и нудно пытался доказать, что не будь Ньютон христианином, он бы закона тяготения не открыл. Но кое-что, плюс позже написанная «Апология сумасшедшего», до сих пор впечатляет.

Итак: берем в руки утюг и слушаем, что сумасшедший писал о России.

«…мы никогда не шли вместе с другими народами, мы не принадлежим ни к Западу, ни к Востоку, и не имеем традиций ни того, ни другого. Мы живем лишь в самом ограниченном настоящем без прошедшего и без будущего, среди плоского застоя…».

Далее: «…наша история ни с чем не связана, ничего не объясняет, ничего не доказывает… Чтобы заставить себя заметить, нам пришлось растянуться от Берингова пролива до Одера. Когда-то великий человек вздумал нас цивилизовать и для того, чтобы приохотить к просвещению, кинул нам плащ цивилизации; мы подняли плащ, но к просвещению не прикоснулись…»

И еще: «…по отношению к нам всеобщий закон человечества сведен на нет. Одинокие в мире, мы миру ничего не дали, ничего у мира не взяли, мы не внесли в массу человеческих идей ни одной мысли, а… из того, что создано воображением других, мы заимствовали одну лишь обманчивую внешность и бесполезную роскошь».

И еще: «Обделанные, отлитые, созданные нашими властителями и нашим климатом, только в силу покорности стали мы великим народом. Просмотрите от начала до конца наши летописи, – вы найдете в них на каждой странице глубокое воздействие власти, непрестанное влияние почвы, и почти никогда не встретите проявлений общественной воли».

Удивительно, но этот текст, этот литературный памятник и спустя два века скорее злободневен, чем зол. Что, может быть, объясняет, почему памятники в России свергают, едва успев поставить, – и почему история в России все ходит и ходит по кругу.

Про себя самого Чаадаев сказал так: «Я не научился любить свою родину с закрытыми глазами, с преклоненной головой, с запертыми устами». И добавил: «Прекрасная вещь – любовь к отечеству, но есть еще нечто более прекрасное – это любовь к истине. Любовь к отечеству рождает героев, любовь к истине создает мудрецов. Любовь к родине разделяет народы, питает национальную ненависть… любовь к истине распространяет свет знания. Не через родину, а через истину ведет путь на небо. Правда, мы, русские, всегда мало интересовались тем, что – истина и что – ложь».

Нет, ей-ей, как нынче написано.

2010

В середине благостного сентября, когда страна начала дышать, наконец, после жары и пожаров, в Рунете появились записки московского журналиста по имени Панков, путешествующего с дочерью по Сибири.