Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

В старой организации властвовала система. Теперь нам говорят, что главное – это взаимоотношения внутри коллектива. В 1967 году Кеннет Кенистон закончил свое исследование контркультуры 1960-х «Молодые радикалы», где, в частности, писал: «Нрав и манеры молодых радикалов в крайней степени „индивидуалистические“, им интересно только личное прямое непосредственное общение с другими людьми. К формально предустановленным ролям, властным структурам и традиционной бюрократической иерархии они относятся сугубо отрицательно». Такое описание как нельзя лучше подходит для нынешней корпоративной Америки. Сегодня целые компании отправляются на дорогие курорты, где работники играют в несоревновательные игры или участвуют в дурацких конкурсах – все ради создания взаимоотношений внутри коллектива.

Наряду с этим компании информационного века стараются продвигать новый образ мышления. Упор на научный анализ и узкую специализацию сегодня уже не актуален. Рационалисты наподобие Роберта Макнамары с их накрахмаленными белыми воротничками остались в прошлом. Нынче все восхищаются творческим беспорядком, царящим на рабочих столах взъерошенных гениев. Компании нанимают гиперактивных специалистов по мотивации, чтоб они служили эдакими домашними Кенами Кизи, создавая вокруг себя атмосферу «Веселых проказников». Гордон Маккензи – пожилой хиппи в цветастой футболке и синих джинсах ездит по корпорациям и научает сотрудников «выходить на орбиту гигантского волосяного шара». Волосяной шар на его языке означает бюрократию, а выходить на орбиту – значит вырваться из него в область индивидуальной творческой деятельности. Маккензи 30 лет проработал в компании Hallmark, где занимал в итоге придуманную им самим должность «креативного парадокса». Сегодня он консультирует IBM, Nabisco и FBI – то есть не то чтоб романтические организации байронического толка. Креативность, которая сегодня рассматривается как новый ключ к производительности, сменила эффективность – главную добродетель «Человека организации».

В бостонской интернет-консалтинговой компании ZEFER соискателям предлагают пройти «Lego/Play-Doh тест» [33], чтобы оценить их творческий потенциал. У Kodak есть «комнаты юмора» с играми, игрушками и видео с «Монти Пайтон». У Ben & Jerry's есть Комитет радости, отвечающий за оживляж. Пол Берч работал в British Airways штатным балагуром. А в коммерческой службе Xerox «обучающие сотрудники» проводят «обучающий Вудсток» в темной комнате, где с потолка свисают светящиеся луны, планеты и звезды.

Крайние проявления вышеназванных тенденций больше всего похожи на бред. Однако в лучших проявлениях сегодняшние управленческие техники действительно идут по гносеологическим стопам Джейн Джэйкобс. Основная идея заключается в том, что для решения проблемы вовсе не обязательно разбивать ее на множество узкоспециальных задач, как это делают технократы, напротив, нужно настроить все свои рецепторы на пульсацию и ритм решаемой ситуации. Эти техники вдохновляют работников искать новые решения для старых проблем, использовать собственное воображение, интуитивно пробираться к более глубокому пониманию противостоящей им реальности. Рынок нужно воспринимать не как машину, но как организм, в котором есть и механизмы обратной связи, и взаимосвязи, и непрерывное движение.

Другими словами, компании пытаются воспитать в своих служащих качество, которое в античные времена называлось «метис». Антрополог Йельского университета Джеймс Скотт ввел это древнегреческое слово в обиход. Французы назвали бы это качество «savoir faire» [34]. Мы можем обозначить его как прикладное знание, сметливость или сноровка в чем-то конкретном. Обладателем образцового метиса можно назвать Одиссея за его умение с ходу сориентироваться в неожиданной ситуации. Сам Скотт дает такое определение метису: «Это широкий спектр практических знаний и самостоятельно приобретенных сведений, используемых в постоянно изменяющейся окружающей и социальной среде».

Обучить метису или затвердить его на память невозможно. Его можно только передавать и воспринимать. Философ Майкл Оукшот сказал бы, что выучить грамматику можно и в классе, но речевые навыки можно приобрести только постепенно опытным путем. Также и метис приобретается в несколько спорадических этапов, лишь постепенно складываясь в общую картину. Люди, обменивающиеся метисом, не читают лекций, они разговаривают. Они работают бок о бок. Чтобы обрести метис, человек должен не только видеть, но детально понимать, что происходит. Он должен очень внимательно следить за процессом, осознавая практические последствия каждого действия. Он должен развить в себе интуитивное понимание процесса, взаимоотношений и взаимозависимостей внутри него. Для человека, приобретающего метис, главное – это практика, а не рассуждения и грезы.

К примеру, поваренок может обучиться правилам кулинарии, но только шеф-повар владеет ими настолько, чтобы понимать, когда их применять, а когда модифицировать или даже нарушать. Выпускник университета может прочитать книгу по педагогике, но только обладающий метисом учитель способен вести класс, завладеть его вниманием. Метис существует только в момент использования; зачастую человек, им обладающий, не сможет облечь свое умение или приемы в словесную форму. Обладать метисом – это значит понимать динамику процесса, знать, что совместимо, а что нет, уметь реагировать на непредвиденные обстоятельства. Это умение отличить по-настоящему важное от отвлекающего маневра. Именно метис имел в виду Исайя Берлин, когда в своем классическом эссе «Еж и лиса» писал: «Это не научные знания, но особая чуткость к изменчивым контурам обстоятельств, в которых мы оказались; это способность жить, не нарушая установленного положения вещей или факторов, которые нельзя не только изменить, но даже как следует просчитать или описать». Такого рода знание состоит в способности, непрерывно импровизируя, не мытьем так катаньем доводить дело до конца. Отказываясь от универсальных решений, человек, ценящий метис, приветствует различные подходы во всем их многообразии, если употребить понятие столь важное для Джейн Джэйкобс и всех последовавших за ней бобо.

В такой атмосфере иначе воспринимается и роль руководителя. Генеральный директор – это уже не шахматный гроссмейстер, импозантный и замкнутый мужчина, передвигающий фигуры по доске. Теперь он или она скорее видит себя вдохновителем, мотиватором, руководителем оркестра. Сегодняшний генеральный директор хвалится своими усилиями по пробуждению творческого потенциала подчиненных. С его обостренной чувствительностью к авторитаризму и репрессивным методам управления он твердит о стимулировании горизонтальных взаимоотношений внутри коллектива. Хороший директор не столько доминируют, сколько подает пример, как опытный художник своим ученикам. К примеру, проведя несколько дней в головном офисе сети мебельных магазинов Resoration Hardware в округе Марин, я поразился, как работники расхваливали своего гендиректора Стивена Гордона, особенно подчеркивая, какой он «расслабленный» и «ненапряжный». Коллеги с удовольствием вспоминали, как во время корпоративного праздника он участвовал в битве наполненными водой шариками и самозабвенно играл в али-бабу. Манерой одеваться Гордон не отличается от большинства сослуживцев, и кабинет его не сильно больше или краше, чем их кабинеты. В компании весьма либеральные правила относительно собак, и когда кто-то приносит на работу свою дворняжку, то она спокойно может забрести и к директору. Дважды в неделю закупщики компании проводят совещания, где принимаются решения о приеме новых позиций на реализацию. В соответствие с этикой псевдоравноправия присущей предприятиям с бобо-менеджментом у каждого присутствующего один голос, но голос Гордона каким-то образом получается решающим. Закупщики с радостью признаются, что как бы творчески они ни подходили к исполнению своих рабочих обязанностей, на самом деле они лишь реализуют обозначенные Городном принципы.