Дэвид Брукс - Бобо в раю. Откуда берется новая элита

Вспомнив пройденный нами материал о нравах и манерах бобо, можно сказать, что среди них есть и смехотворные, и прекраснодушные, но есть и просто замечательные. Бобо начали создавать нравственные и поведенческие стандарты для нормального функционирования в новом столетии. И жизнь в бобо-мире легка и приятна.

Не хочется заканчивать книгу панегириком бобо. Духовная жизнь бобо вялая и невзыскательная. (Действительно, несложно представить, что следующие поколения, устав от наших консенсусов, прагматичной амбивалентности и половинчатости, устремятся к очищающей чистоте жанра, и нашему материализму предпочтут духовный пыл, а нашей талой морали – ортодоксальный пуризм.)

Более того, достигнутое нами сравнительное спокойствие, к которому, учитывая возможные альтернативы, не стоит относиться с пренебрежением, может привести к застою. Продвигая политиков компилятивно-центристского толка и предпочитая поместную утилитарность обсуждению серьезных идеологических и общенациональных вопросов, мы рискуем утратить связь с высокими устремлениями, всегда выделявшими Америку среди других стран.

В предисловии к этой книге я упомянул, что в начале 1990-х провел четыре с половиной года в Европе. Вернувшись, я предупреждал своих друзей об угрозе бельгийской культурной гегемонии, и в моей шутке была только доля шутки. Я старался втолковать им о сопутствующих благополучию соблазнах. Мы можем стать нацией, наслаждающейся комфортом частной жизни, но утратившей всякое представление о единстве и уникальной исторической миссии. Опасность в том, что упадок Америки начнется не от перенапряжения и истощения, но от безволия, явившегося следствием того, что самые видные граждане предпочли комфорт гигантских кухонь хлопотному служению родине. Возможно, такого рода опасения беспокоили и Токвиля, когда он размышлял о будущем Америки. «Больше всего меня тревожит, – писал он в „Демократии в Америке“, – опасность того, что в непрерывной суете и заботах частной жизни наши устремления утратят и силу, и величие, что человеческие страсти, смягчившись, станут более низменными, в результате чего развитие социального организма постепенно затормозится и перестанет возбуждать умы».

Это уже не футурология. Опасения Токвиля оправдались. Сегодня мы по большей части не утруждаем себя участием в национальной политике, поскольку это считается делом неприглядным и требующем недвусмысленной приверженности. Большинство американских граждан практически не участвуют в общественной жизни, и на все, что не касается их непосредственно, смотрят с безразличием на грани отвращения. Наши политические взгляды разлагаются под воздействием псевдоцинизма, предполагающего, что все политики – жулики, а любая политическая кампания – профанация.

Опросы общественного мнения неоспоримо свидетельствуют, что мы разуверились не только в общественных, но и во многих частных институциях. Здоровый скептицизм в отношении правительственных инициатив обернулся разъедающим негативизмом, отчего мы бездействуем, даже когда на наших глазах принимаются политические решения и используются политические технологии, за которые просто стыдно. Коротко говоря, национальная идея сузилась, дух поражен язвой цинизма, способность к достижению великих целей ослаблена бездействием. Мы стоим на пороге нового века благодушия, который угрожает нашим мечтам об идеальной Америке не меньше имперских притязаний или поражения в войне.

Перед бобо стоит задача вернуть Америке ощущение государственной и национальной общности, не нарушая индивидуальных свобод, завоеванных за последние десятилетия, не ослабляя институтов местного управления, которые сегодня активно восстанавливаются. Таким образом, нам нужно консолидировать результаты, которых мы добились каждый в отдельности и в рамках небольших сообществ, и направить общую энергию в русло национальной политики. В знаменитом высказывании, где Берк восхваляет «маленькие пожарные команды» семейной и общинной жизни, он же делает не менее важное, но куда менее цитируемое наблюдение. Привязанность к месту, пишет он, «это лишь первое звено в цепи, на конце которой любовь к родине и всему человечеству». Здоровые семьи и сообщества не помогут, если страна в упадке. Здоровая личная заинтересованность в отрыве от более общих национальных и всечеловеческих идеалов оборачивается самопоглощенностью.

Это предполагает необходимость преобразований внутри страны и пересмотра внешнеполитической деятельности, реформирования институтов, которые не вызывают в нас ни гордости, ни уважения. Речь идет о системе финансирования выборов, превратившейся в коррумпированное болото, до предела запутанном налогообложении, бюрократизированных службах социального обеспечения. В международной сфере это означает принятие присущих великой державе обязательств по продвижению демократии и прав человека, по употреблению нашего могущества в соответствие с американскими идеалами.

Чтобы американцы снова стали принимать активное участие в общественной жизни и гордиться своими общественными учреждениями, бобо нужно принять на себя роль лидера. Бобо – это самый образованный сегмент общества и один из самых состоятельных, и тем не менее мало кто из них посвятил свои усилия обществу. Бобо, конечно, работают в правительстве, однако политическая арена так и не стала центром притяжения для представителей образованного класса. В результате в общественной жизни Америки наблюдается лакуна. Заполнить эту лакуну значит сделать то, что сделал послевоенный правящий класс, а именно – создать пример служения обществу, в основе которого понимание (которое разделяли такие люди, как Дин Ачесон, Джон Макклой, Джордж Маршалл, Дуайт Эйзенхауэр), что тем, кому дано, с того и спрос, и что государственная служба – это наивысшее из мирских призваний.

Ретроспективный взгляд на послевоенный правящий класс выявляет и ошибки, и неуемные амбиции. Но прежде всего мы видим группу мужчин и женщин, чья искренняя преданность Америке зачастую превалировала над их личными интересами. Кому из нас не хотелось бы видеть во власть предержащих то же чувство служения родине и трезвого патриотизма, только более соответствующее современным условиям? И кто из нас усомниться, что бобо с их мозгами и добрыми намерениями смогут внести сопоставимый вклад, если направят свою энергию в нужное русло?

Бобо – это молодая элита, пока еще смутно осознающая свое место в истории и не до конца уверенная в своих возможностях. Это люди, выросшие с биркой «высокий потенциал», и их потенциал во многих отношениях по-прежнему много выше их достижений. Хорошо воспитанные и еще лучше образованные, они освободились от многих старых предрассудков и создали новые социальные связи. Большинство из них не знало ни экономического упадка, ни войны. Иногда они кажутся придурковатыми. Но если они поднимут голову и зададутся главными вопросами, они смогут войти в историю как класс, который привел Америку к новым высотам.