Юрий Безелянский - 5-ый пункт, или Коктейль «Россия»

«Таинственный, дьяволический, женственный, мужественный, непонятный, всем понятный трагический Шопен», — так сказал о Фредерике Шопене Святослав Рихтер.

К чему бы это возник вдруг Игорь Северянин? А просто так, по ассоциации. И из страстного желания: давайте не враждовать. Давайте любить друг друга, не заглядывая в паспорт и особенно в графу «национальность». А Шопен и Северянин — всего лишь декор возникшего из головы текста.

Как все в этом мире связано и как все перекликается, воистину все мы дети одного мира — русские, евреи, немцы, поляки… Все сплавлено в едином котле, и все полно парадоксов. И замечательно сказал Мстаслав Ростропович: «Я ощущаю солидарность со всяким человеческим существом. Будь то сербы, негры или евреи, мне все равно. Для меня существуют только две расы и два класса — люди добрые и злые» («Вечерний клуб», 1999, 22 мая).

Итак, черно-белое и цветное кино — искусство миллионов, любовь всех — от малого до старого. Живое и понятное. И априори: кино не может быть замкнутым, сугубо национальным, оно интернационально по составу создателей и своему духу. Кино — это общепланетарное явление. Правда, и на него наши отечественные патриоты имеют виды, и его они хотят очистить от иноземной «скверны». Но возможно ли это?

Пройдемся по списку актеров. У истоков русского кинематографа сияют две звезды: Вера Холодная и Иван Мозжухин. У Веры Холодной родители носили фамилию Левченко, и отец актрисы Василий Андреевич был родом из Полтавы. Украинец?.. У Ивана Мозжухина наводит на сомнение происхождение матери, она — Рахиль Ласточкина. Спрашивается: из какого гнезда?.. Так что у самых первых звезд не все чисто с русской кровью. Но, естественно, это отнюдь не мешает их яркому сиянию.

Конечно, в советском кино выступало много артистов из различных республик Советского Союза: Банионис, Кикабидзе, Мкртчян и многие другие. Тут вопросов нет. Вопросы возникают с русскими артистами — до конца ли русские они? На выборку: Копелян (Ефим Закадрович, как звали его после «Семнадцати мгновений»), Владислав Стржельчик, Вацлав и Владислав Дворжецкие, Бруно и Алиса Фрейндлих, Евгений Урбанский, Лев Наумович Свердлин, Владимир Этуш, Андрей Миронов, Вениамин Смехов… Длинный список. По каждой фамилии можно проводить генеалогические изыскания. Иногда актеры это делают сами.

Знаменитая Журавушка — Людмила Чурсина. Как-то призналась: «Знаете сколько во мне кровей намешано? Кроме русской — греческая, турецкая, польская, латышская… Жила в Грузии, и характер взрывной…» («Комсомольская правда», 1998, 14 января).

Елена Соловей, несравненная «Раба любви». Актриса Милостью Божьей. Успешно снималась в России и вдруг уехала в Америку. Но вдруг ли? В одном из интервью Елена Соловей признавалась: «Дело не в экономическом уровне существования. Честно говоря, я никогда не думала о том, что не будет хлеба. Не этого я боялась, и не это меня пугало. Было ощущение незащищенности и страха, что всегда тебя могут ударить, обидеть… Я даже не могу это объяснить, но ты становишься в определенном смысле изгоем…»

Сразу последовал вопрос:

«— В силу того, что вы себя не ощущали русской?

— У меня никогда не было такой проблемы, — отвечала Соловей. — Я никогда не ощущала себя нерусским человеком. То есть я никогда об этом даже не думала, и, может быть в этом моя беда. Мой муж — еврей, я наполовину еврейка, но я всегда считала себя русским, советским человеком. Я всегда была еврейкой, и я всегда была русской. Но у меня не было ощущения, что я изгой, что мне это может мешать жить, что это может мешать жить моим детям…

— И когда это ощущение появилось?

— Когда? Мне кажется, что каждый человек, имеющий отношение к еврейству, где бы он ни жил — в России, в Германии, даже в Америке, — всегда это несет в себе, всегда чувствует себя изгоем. Независимо ни от чего. Может быть, я не имею право обобщать, но я знаю, что это тебя преследует и это тебя как бы противопоставляет всем. Подсознательно, не на осознанном уровне…. Когда началась вся эта нестабильность в России, невольно возникли какие-то исторические параллели… Естественно, я боюсь, что меня постигнет участь моих предков…

— Вам когда-нибудь приходилось сталкиваться с открытыми проявлениями антисемитизма?

— Были какие-то случаи… Я не могу это даже назвать антисемитизмом… Когда-то, еще когда я училась, я никогда не афишировала, что я еврейка или я русская. Это не важно было. Не то что важно, но это то, что никого не касается. Это факт моей биографии, моя личная жизнь, и больше ничья. Но когда, предположим, вдруг кто-то там мне говорит: «Соловей, а ты не еврейка?» — Я отвечала: «А это что, плохо?» Я никогда не думала о том, что моя еврейская фамилия может мне мешать. Однажды в первом отделе КГБ меня кто-то спросил, что значит отчество моего отца.

— А какое у него отчество?

— Абрамович. Яков Абрамович. Что это значит? Вроде бы там-то должны были знать — как же так? Понимаете? Но я действительно не считаю, что это было проявлением антисемитизма. Но когда появилось пресловутое общество «Память», оно было очень активно в Ленинграде. Составлялись какие-то списки — евреев, скрытых евреев, полуевреев, которые работали на «Ленфильме». Я не знаю, была ли я в этом списке. Но однажды я шла по Конюшенной площади, и какой-то молодой человек вдруг подошел ко мне и сказал: «Жидовка». Почему? Откуда? Каким образом? Конечно, не это толкнуло меня на этот поступок, который я совершила… Это только капля… Но это все было не случайно. И самое главное — это осознание того, что ты беззащитен. Не я, Лена Соловей. Все беззащитны. И не только евреи, русские люди — они так же беззащитны… («Вечерний клуб», 1998, 27 августа).

Вот такая вот горячая исповедь. И самое ужасное, что под ней могут подписаться десятки, сотни тысяч людей, с разной степенью русской крови. Они тоже чувствуют себя в нынешней России неспокойно и тревожно. Они также ощущают гнетущее состояние страха. Это касается всех — знаменитых и незаметных, популярных и безвестных.

Вспомним Зиновия Гердта, о котором Михаил Мишин написал: «Абсолютный голос. Абсолютный слух. Абсолютный вкус. Гений интонации. Которая и есть суть личности. Он был защищен самоиронией, и поэтому он был знаменит красиво».