Александр Силаев - Гуманная мизантропия

— Стоп, — сказал лидер. — Вы меня уже, ребята, пугаете. Я не понимаю, как с вами работать. Если бы вы пришли и сказали «хотим быть депутатами», было бы ясно. «Хотим украсть много денег» — замечательно: много все равно не дадим. А так вы меня пугаете…

Молодежь убралась в состоянии шока. Один из них потом вступил в НБП. Там его не шокируют.

Я вот до конца не вывел, чему пропорциональна плотность цинизма в партии: степени либерализма или все-таки любого центризма ?

Спрашивают меня молодые соратники:

— Силаев, а мы гении?

— Гении, гении… По нынешним временам даже такой моральный урод, как я — духовная элита.

В плане классовой принадлежности судьба может быть довольно-таки забавной. Тем более здесь и сейчас. Легко могу представить себя — при известных коллизиях — и бичом , и частным инвестором . И совсем пролетарием, и не совсем. И близких себе людей могу представить где угодно, в плане, коряво говоря, социального плана… Что будет неизменным, так это антропологический тип . Для типа тут — явно не пришло наше время. Хотя в позднем СССР могло казаться, что вот-вот придет, что некий пост-СССР — будет нашим. Хрен-та. Вот уж кто действительно « просрал страну », не вообще страну, а именно возможность своей страны — так это « российские интеллектуалы », тянувшие руку за Сахарова, за Солженицына, за черта с рогами — но только не за себя .

Единственное оправдание, и слабое: нас тут было мало. Так если бы хоть малое число обладало политическими инстинктами, нет же. В плане политической чуйки интеллигенция круто уступает «номенклатуре».

Интеллигент — как превратная и специфически российская форма интеллектуала, как мутация , как наш колорит и особое превращение. Ибо что суть интеллектуал? Без понтов и бытовых конвенций касательно понятия — а в более-менее формальном определении? Интеллектуал — это, прежде всего, профессия . Совокупность профессий, объединенных в духовное производство . Люди, предметом деятельности которых выступает изменение сознания — себя и окружающих. Люди, которые это могут и несут как жизненный стиль.

Но это в западной норме. А теперь — что такое Россия? Последние три столетия — кентавр: европейская голова с туловищем колонии-периферии. Культура здесь европейская, а экономика тут бразильская . И вся жизнь стоит на этом зазоре. Еще цари завезли сюда европейского класса образование, но социальность тут, мягко выражаясь, не европейская. В итоге образование готовит людей, которые на хрен не нужны по типу своей деятельности в социальности . Людей гуманитарного мышления, например. Социализм мурыжил их социально, толкая в агитпроп, капитализм мурыжит экономически, толкая в маркетинг и медиа… В итоге они получают деньги не за то, что считают в себе наиболее ценным . Потенциал и реализация расстаются. Умение атрофируется. Самоидентификация начинает идти не по типу деятельности, и даже не по потенции к оной, а по образовательному цензу . Маркером типа становится не его культурная субъектность , но его культурная объектность , начитанность, погруженность, искушенность. По анекдоту: Бебеля отличить Бабеля, и Сару Бернар от сенбернара. Россия — самая читающая в мире.

Еще раз: интеллектуал — тип деятельности, интеллигент — пассивно-культурный ценз . Можно быть интеллектуалом, и не быть интеллигентом, можно наоборот, можно быть в пересечении множеств.

Интеллигент должен знать широко, по всему культурному фронту, это редкий тип, помнящий школьную программу более чем по одному предмету… Интеллектуал должен знать глубоко, но разбирается лишь в том, чем он занимается .

В интеллигентном кругу принято обсуждать «культурологию», т. е. артефакты, события и обычаи из ряда искусственных сложностей — «театральную постановку», «новый роман», «сорта вина», «обычаи ацтеков»… В интеллектуальном — скорее «онтологию» и «методологию»: как устроена та или иная большая системность? как чего-то делать, чтобы делалось? когда начнем? Поскольку тяжко все время говорить «о работе», говорят об… «онтологии, в которой работают». Тем более что работа у каждого немного своя, а вот онтология — общая.

Интеллигенция — наше национальное достояние, модус нашей большой идеи, вроде как зима или водка. Интеллигенцию надо беречь, строить для нее питомники-заповедники, пестовать как медведей.

Но лучшее, что можно сделать — обратить в интеллектуалов. Вывести из культурологического подполья. Дать ей деятельность. Будет деятельность — будет власть и реальность.

…Хотя я сомневаюсь, что деятельность можно «дать». Ее можно только начать. Либо интеллигенция начинает деятельность, либо ее заморят вменяемые менеджеры и эффективные государственники — им-то надо чего? чтобы чистая Бразилия, без приколов в виде кентаврической головы. Отрезание головы, подмороженной на бережном хранении в СССР, они называют — «западный путь развития».

Будьте интеллектуалами — или хана.

В любом случае интеллигенция исчезает.

А пока — живем. В диалектическом единстве и борьбе кентавровой головы и кентавровой жопы.

В «диалектике раба и господина» господин, как известно, прежде всего рискующий. Ставящий на кон свою жизнь в «борьбе за признание», а раб трясется за жизнь, ничего не ставит — поэтому он раб. В дальнейшем стороны обмениваются символами, возвращающими к ситуации того решения. Господин периодически демонстрирует готовность немедля помереть, раб — отсутствие готовности, и все по местам.

Нынешняя элита не просто «не по Гегелю», она, полагаю, даже с приставкой «анти». Один ее представитель, сам по себе человек хороший, делился заветной формулой: «Условие там только одно — умение активно приспосабливаться . Именно активно , но именно приспосабливаться ».

И десять человек говорили мне тоже самое.

Да я и сам вижу.

Извернуться так, чтобы быть максимально полезным расплывчатому начальству, которое, в свою очередь, делает то же самое, и т. д., до бесконечности — до президента страны (он тоже более всего пытается быть полезным). Быть полезным — сунув куда поглубже свои желания, хотения, ценности.

В этом смысле «характер» — вещь при делании карьеры в РФ сугубо вредная. Если понимать его классически, как «сдохну, но будь по моему». Определение воли мутирует в новый императив — «буду жрать говно, и не пикну». Высшая ее точка — являть оргазм от изнасилования тупым тяжелым предметом…

Знакомый бизнесмен говорит: