Александр Силаев - Критика нечистого разума

Различие того, что говорят «в глаза» и «за глаза». Обычно за глаза говорятся хуже и гаже, но может быть и наоборот? Когда «за глаза» о человеке говорится теплее, лучше, с большим уважением и признанием — чем говорится ему самому. Считается как бы не очень достойно, что ли, ему-то лично все вывалить. Как-то не по-нашенски и не по-свойски, что ли. Комплексы не при чем — здесь именно их отсутствие. Вот это истинно круто в жанре — как сказать? — этики, взятой как своего рода эстетика? Или эстетики, взятой как некая этика? Короче, особой практики.

И я бы никогда не поверил, что так бывает. Если бы не видел живых людей, практикующих именно такую штуку.

Есть такие в русских селеньях, ага. И даже не только девушки.

Уже писал: логика лечения мировго финансового кризиса — это чисто логика запоя. Следствия лечат тем, что выступает как их предпосылка. И ладно бы, играли в понижение: 800 грамм — 700–600… Ан нет. 800 грамм — 900 — литр — и т. д. Это к вопросу деривативов, кредитных масс, финансовой помощи крупному и малому бизнесу, и т. п. К вопросу, чем оно кончится: капельницей или вытрезвителем. Дефолтом или войной.

Порочна сама практика мировой системы, вынесшей за скобки личную ответственность. Банкрот не фирма, не государство — банкрот это человек. В пределе его тело должно быть отдано кредитору на его усмотрение. Гуманисты скажут, что это херово с точки зрения гуманизма. Но гуманистам можно возразить, что иначе — пиздец. Сумма издержек остается той же, но они распределяются не по уму, не говоря уж о справедливости.

Логика накопления последствий управленческих решений, элиминирующих ответственность — это и есть логика накопления токсинов в теле финансовой системы. Абстиненцию лечат интоксикацией, но однажды оказывается так, что интоксикация на некоем пределе делает абстиненцию не снимаемой. Что тогда? Тогда ломка, и более ничего. Как вариант, вся хрень может быть аккумулирована в одном участке тела, и его оттяпают к радости остальных. В случае наркоманов это невозможно, но многие из них с удовольствием отрубили бы себе пальчик левой ноги — если все следствия образа жизни удалось бы каким-то образом аккумулировать там. Не то, чтобы в масштабах человечества это было возможно на 100 %, но частично — да.

Оно по своему здорово, ибо это технология выживания целого, но никаких гарантий, что колокол звонит не по тебе. Это может быть, например, о России. Или о людях интеллигентных профессий. Или о конкретном Васе, конкретно раздетом и кинутом.

Ну а пока, что делают сильные мира сего, что делает Обама? Наливают еще по двести. Щас вмажем, мужики. Головушка болеть перестанет, ножки в пляс пойдут. За оптимизм, мужики.

Бродил вечером по городу, ну и мимо люди ходят, беседуют. Я обычно так, совсем интровертно, никого не узнаю. А тут прислушался, о чем они там друг с другом. Время такое и место, что в основном молодые люди, центр города, все хорошо. Исследование конечно не так, чтобы социологическое, но… В общем, пять раз прислушался. Из пяти замеров три раза говорили слово «хуй» (типа «хуй его знает», «ни хуя» и т. д.), еще один раз не «хуй», но тоже матерно, производные от «ебаться», еще один раз не знаю о чем, не матерно. Да, никто не ругался, все говорили мирно, и никто не обсуждал хуй как хуй, а ебаться как ебаться, я не знаю, о чем там вообще предметно, я о выразительном средстве.

Это не фокус-группы, но ведь и фокус-группы дали бы что-то вроде. Ну не 80 %, ну 50 %.

Я не о нравственности. Говорить матом не более безнравственно, чем, например, пить запоями или там подкуривать, все это не поперек этики, но явно же поперек чего-то.

Я бы сказал, что это все истощение нервной системы. В конечном счете пить запоями — истощение, и «хуй» через слово — оно же. Ощущение, что имеешь дело именно с наркоманами, и в той мере, в каком моя внутренняя речь построена на мате, а в какой-то степени построена, и с каждым годом все более — я тоже наркоман в этом смысле.

Логика та же: приправа стала основным блюдом, маркер — бэкграундом, исключение — общим местом. Которые фоново пьют, например, после 25 лет, не для веселухи же пьют. Если это фоновое занятие, то это обычно снятие ломки, люди не бухают, реально же лечатся.

Вот и здесь. Сначала мат как бутылка водки для здорового организма: перевод в иной регистр, не обыденный, более искренний, более выразительный. Но когда все построено на «хуях», то это, простите, хуйня уже: крах именно выразительности. Ну все равно что человека ничего уже не возбуждает, кроме 14-летней девочки с плеткой, а раньше много чего возбуждало: именно в истощении дело, в коллапсе нервной системы. Ну или человек, способный к эмоции лишь под химией. Плохие люди, не в том смысле, что аморальные, а в том, что не качественные, слабые.

Это слабость, как и любая слабость, может быть компенсирована какой-то иной силой. А может, и нет.

Объем матерной лексики за неким пределом Икс — знак того, что чего-то в нервной системе индивида расхуячено к ебеням. У большей части молодых людей — расхуячено. Я сейчас, подчеркиваю, не о культуре, тут вообще сложные корреляции, например, интеллигенция матерится больше обывателей, «среднего класса». С культурой это не коррелят, вот Сорокин это культура, а дамский детектив — нет.

Я о том, что именно расхуячено.

В законах, регламентирующих безличное наше общение, разумнее всего исходить из того, что природа человека — зла, и сам он — козел. И если можно безнаказанно сделать плохое, то плохое будет сделано. Например, никогда не ставить на то, что человек оценит сам себя лучше, чем это сделает некий формальный механизм. То есть законы должны быть написаны для плохих людей, и тогда реальные люди будут не такими плохими, как могли бы (это совсем-совсем не отрицание презумпции невиновности, она в такое видение вписывается очень даже, она именно из вот этой логики). А в личном общении — наоборот. Исходить из того, что каждый лучше самого себя, и будет вам.

Вот этим иногда смущаю людей: не первой или второй позицией, но тем, что обе вместе. Например, я уверен, что личная ответственность — не редуцируется ни к чему вообще, что «трудное детство» и «плохое воспитание» — гнилые отмазы, что смертная казнь — это хорошо. Однако в свое время я был крайне снисходительным преподом, вообще очень снисходителен в отношениях личных (лучше перепростить, чем недопростить). Но думаю, что был бы суровым судьей, не знаю, конечно, не пробовал, но вот почему-то кажется.

Противоречия не вижу: обе позиции исходят из каких-то единых ценностей. Из допущения, например, что по умолчанию человек слаб. Онтологически слаб, и это нормально. Относиться к нему надо хорошо, то есть прежде всего — соразмерно. Не требуя невозможного. Не надеясь. Но и не приписывая любому «индивиду» какую-то гиперценность, еще менее приписывая ее «коллективам».