Виктор Слипенчук - Восторг и горечь (сборник)

23. – Ваши книги популярны у читателей разных возрастных и социальных групп, потому что в них говорится о том, что волнует каждого человека, – о дружбе и верности, о любви и надежде. Как вам удаётся расположить к себе читателей?

33. – Писатель – ремесло одинокое, а в жизни вы общительный человек? Расскажите о своих близких, друзьях, родных.

– Начну по порядку, с двадцать третьего вопроса, но не буду разделять ответы.

Да, вот такой я весь из себя писатель, пишу о том, что волнует каждого, и читателю просто некуда деваться, он полностью в моих мозолистых руках. (Разумеется, шучу.) Но в вашем вопросе, Игорь Павлович, присутствует ответ. И невольно возникает соблазн согласиться с вами. И я бы с удовольствием согласился. В конце концов, никто не враг самому себе. Но увы! Как-то мне довелось выступать по ТВ РБК вместе с Антоном Михайловичем Треушниковым, владельцем издательства «Городец», которому я очень признателен. Они издали и дважды переиздавали мой сборник стихов «Свет времени», издали мой фантастический роман «Звёздный Спас» – словом, много сделали для меня как своего автора. По-моему, выступление на ТВ РБК, которое упоминаю, организовано тоже с их помощью.

И вот мы с Антоном Михайловичем Треушниковым в эфире, подчёркиваю, в прямом эфире. И он вдруг говорит, что писатель Слипенчук никогда не будет издаваться массовыми тиражами. Вот, думаю, ничего себе пророчество. Я даже не выдержал и возразил ему, мол, не надо – будет! Возразить-то возразил, а, придя домой, призадумался. С чего это он? Стал интересоваться у читателей – как пишу, понятно или не очень? А читатель мой такой доверчивый (может быть, у всех они такие?). Говорю читателю, мол, где-то слышал, что пишу недостаточно понятно, надо как-то постараться мне и писать более понятно, как вы считаете?

Отвечают едва ли не хором, наперегонки, причём кивают головами, сочувствуют. Да-да, пишете недостаточно понятно, надо как-то вам перестроиться и постараться писать более понятно. Это вам наше читательское напутствие.

В другой аудитории говорю уже в иной плоскости, мол, где-то слышал, что пишу без всяких новомодных выкрутасов и настолько понятно, что буквально всё разжёвываю, – как вы считаете, понятно ли пишу?

И опять наперегонки, и опять кивают головами. Да-да, вы очень понятно пишете. Ну до того разжёвываете, что нам, читателям, остаётся только глотать, и мы глотаем. Так что наше вам решительное напутствие: продолжайте и дальше так понятно писать.

А тут намедни разговариваю по Скайпу с главным редактором газеты «Аргументы недели» Андреем Ивановичем Углановым. У меня с этой газетой впервые в жизни сложились дружеские отношения, то есть в преамбуле к моим публикациям редакция иногда указывает, что В.Т. Слипенчук – их автор.

Разговор у нас абсолютно деловой, они разместили мои ироничные стихи из цикла «Примитивные», причём в двух газетах отвели на стихи по полосе. А я, вот такой «фон-барон», ещё остался недоволен задержкой с публикацией. Внешне так получилось, на самом деле был очень доволен. Они в прошлом году дали мою поэму «Путешествие в Пустое место» отдельной вкладкой. В советские времена отдельной вкладкой в газете, кажется, в «Известиях», давали стихи только Твардовского. Поэмы «За далью – даль», «Тёркин на том свете». Александр Трифонович был Человеком в полном смысле этого слова с большой буквы. Очень смело и бережно вёл литературное хозяйство. Я его иногда перечитываю, и советское время выглядит не таким уж потерянным и в его стихах, и в «Новом мире» вообще. Но вернусь к разговору с Углановым. Говорю: «Андрей Иванович, как вы решаетесь помещать мои стихи в газете? Ныне чтение стихов имеет практически нулевой рейтинг».

А он – мне: «Ваши стихи понятные. Читаю, и в них мне всё понятно. Но у вас политики много».

Упрёк относительно политики не воспринял. Политика – это жизнь. Великое произведение итальянского поэта Данте Алигьери «Божественная комедия», являющееся бессмертным памятником мировой литературы, – это же квинтэссенция политики всей Европы XIV века.

Говорю Угланову, ловлю на слове: «Вы не против, если прочту новое стихотворение “Человек в оконце”?» Выслушал. – «Ну, что я говорил? Всё понятно!» Вы представляете, какой для меня комплимент! Предлагаю ему: хотите, это стихотворение посвящу вам? Конечно, немного разволновались – не каждый день и я посвящаю стихи, и он принимает посвящённые стихи.

Так что, Игорь Павлович, был бы вам очень признателен, если бы вы поспешествовали мне с этой публикацией в «Вечерней Москве». Заодно бы и конкретно прочувствовали свою просьбу – рассказать о своих близких, друзьях, родных. Друзья и близкие не падают с неба, они рядом и познаются в общем деле.

Солнце яркое светит,

Но меня не заметит.

Да и кто я для солнца —

Человек из оконца.

Человек из оконца,

Как пылинка для солнца,

Как пылинки частица,

Что на солнце искрится.

И мне кажется, солнце —

Это тоже оконце,

За которым нас знают

И тайком наблюдают.

Наблюдают сквозь солнце,

Как ты смотришь в оконце:

Как пылинка искрится,

Как твой разум струится,

Как восходит сквозь солнце

К человеку в оконце.

Что касается родных, то нас, детей, шестеро, три старших сестры и три брата. Я из них самый младший. Во время войны нас стало семеро (удочерили сестру Ларису, она одногодок со средним братом Эдиком). Все вышли замуж, и все женились, у всех дети, и у детей дети. Я уже четырежды внучатый прадед. Моя жена – Галина Михайловна Слипенчук. Если доживём до 2013 года, то справим с ней золотую свадьбу. Мой отец, Трифон Аксентьевич, и мама, Наталья Антоновна, – справляли.

У нас с Галой двое детей. Миша – старший, у него сын, наш внук Гриша. И дочь Наташа, у неё трое детей, наших внуков, – Ваня, Марфа и Глафира.

Миша закончил МГУ, профессор, доктор экономических наук, кандидат географических наук, недавно избран депутатом Еравнинского района Республики Бурятия, известный предприниматель, руководитель ИФК «Метрополь».

Наташа закончила сельскохозяйственную академию, Тимирязевку, кандидат экономических наук. Пытается дать детям европейское образование. Говорит мне: «Папа, подрастут внуки и переведут твои стихи и романы на все языки Европы и Азии». Молчу. А что скажешь? Отец мой, будучи председателем колхоза, с детства привил – если ты где находишься, то в силу своих возможностей несёшь ответственность за всех. Слипенчуковская ветвь. Так что ей и подумать о себе некогда. Ну да ладно.