Вадим Телицын - Русское иго, или Нашествие ушкуйников на Золотую Орду

С 1432 года Вятка вступила в 20-летнюю войну с Москвой (на Руси этот период связан с междоусобной войной за Московский престол (1425–1453 гг.) на стороне князей Юрьевичей (сын Дмитрия Донского Юрий после смерти брата Василия стал законным претендентом на московский престол). Юрьевичи в случае победы обещали своим союзникам независимость.

1436 год. В устье реки Которосли сорок ушкуйников — вятчан сумели взять в плен ярославского князя Александра Федоровича по прозвищу Брюхатый (был захвачен вместе с княгиней ночью в постели) [198]. За плененного князя и княгиню был заплачен немалый выкуп в 400 рублей, но их не освободили, а отвезли в Вятку. Только после битвы под Ростовом (май 1436 года) ярославская княжеская чета была освобождена [199].

1471 год. По просьбе московского князя ушкуйники (перешедшие к Москве на службу) совершают набег на столицу Золотой Орды Сарай-Берке: «Того же лета, в тоу же пороу, идоша Вятчане Камою на низъ и въ Волгоу в соудехъ и шедше взяша градъ царевъ Сарай на Волзе и множество Татаръ изсекоша, жены ихъ и дети в полонъ поимаша и множество полоноу вземше, возвратишяся. Татарове же Казаньстии переняше ихъ на Волзе, Вятчане же бившеся с ними и проидоша здравии съ всемъ полономъ, и многие тоу отъ обоихъ падоша» [200]. «Того же лета ходили Вятчане ратью на Волгу. Воивода был у них Костя Юрьев. Да взяли Сарай и полону бесчисленная множество и княгинь сарайских» [201].

Сарай-Берке был взят и разграблен вятскими ушкуйниками…

В XIV — первой половине XV столетия на земли по Верхней Каме, которые считались волостями Великого Новгорода, все настойчивее посягало Московское княжество. Активная деятельность московских великих князей на северо-восток являлось частью борьбы за создание единого Русского государства. При их участии в Перми Великой в начале XV века стали возникать новые русские поселения [202]. События в Перми Великой были известны в Москве. И как только завершилась борьба с Великим Новгородом, и была получена отказная грамота на все новгородские земли. Так же и на пермские земли, московский князь Иван III организует в 1472 году крупный военный поход на Пермь Великую. Отряд был подготовлен в Великом Устюге, в него включили «устюжан, белозерцев, вологжан, вычегжан». Руководить походом было поручено опытному полководцу — князю Федору Пестрому Стародубскому и устюжскому воеводе Гавриле Нелидову.

Отряд пробирался старой дорогой из Великого Устюга на притоки Камы. От устья реки Черной по Весляне и Каме отряд «на плотах и с коньми» сплавился до Анфаловского городка. Одна его часть во главе с Гаврилой Нелидовым ушла на нижнюю землю, захватила городок Урос, затем саму Чердынь и Покчу. Федор Пестрый отправился на верхнюю, северную землю, где ему пришлось с боем взять укрепленный городок Искор. После взятия основных городков оба отряда встретились в Покче и «срубивше ту городок, седе в нем и приведе всю землю ту за великого князя» [203].

1489 год. Московский государь Иван III двинул на Вятку 64-тысячное, хорошо вооруженное и подготовленное войско под началом воевод Данилы Щени и Григория Морозова [204].

В войска входили и казанские татары под предводительством князя Урака [205].

16 августа московская сила появилась под Хлыновом. Сопротивляться было невозможно. Вятчане попробовали прибегнуть к прежнему средству— подкупить воевод и добиться их милости. С этой целью они выслали воеводам хорошие поминки. Воеводы эти поминки приняли, но дали лишь день отсрочки штурма города. После начала штурма вятчане вступили в переговоры о капитуляции. Это позволило бежать значительной части осажденных. По приказу Ивана III с Хлыновым поступили, как раньше с Новгородом: большая часть жителей была выселена в московские города, вместо них поселены столичные жители, а главных «крамольников» казнили.

Вот как описаны эти события в летописях: «Вятчане же видячи свою погибель, сами вышли болшие люди своими головами и добили челом воеводам на всей воле великого князя. А Ивана Оникиива, да Пахомья Лазарева, да Палку Багадайщикова вывели и воеводам великого князя выдали. И воеводы поковав дали их на руки устюжанам Федору Есипову, Левонтью Манушкину, да Федору Жугунову да Ивоилу Опалипсову, а велели их поставити великому князю на Москве, а подводы им всей земли Устюжские. А на Семен день летопроводца 6998 (1 сентября 1489 года) воеводы великого князя Вятку всю розвели, и отпустили их к Москве мимо Устюг и з женами и з детми, а приставами у них были князь Иван Волк Ухтомской с товарыщи. И князь великий велел Ивана Аникиива и Пахомья и Палку Богодайщикова кнутом бить и повесити, а иных вятчан пожалова издавал поместья в Боровску, Олексине и в Кременце. И писалися вятчаня слугами великому князю» [206].

А вот позиция современных исследователей: «Центром новой власти в регионе после 1489 года стал Слободской город. Скорее всего, он меньше пострадал во время осады, тогда как Никулич был, вероятно, совершенно разрушен, а его жители выведены в Московию. Одновременно с этим можно заметить, что название «Хлынов» на несколько десятилетий исчезает из летописей и документов. В Слободском городе появился наместник с администрацией, при церквах жили, вероятно, присланные со стороны священники. В городском посаде поселили людей, лояльных Москве, возможно, сохранив кое-кого из прежних жителей и окрестных селян.

Вполне вероятно, что часть населения Хлынова и других вятских городов сумела в 1489 году (или ранее) покинуть регион и скрыться от преследования. Некоторые современные историки Донского казачества выводят свой казачий род именно от этих новгородских (вятских) ушкуйников-хлынов. В пользу этого они приводят некоторые косвенные аргументы: схожесть характера жизни и быта ушкуйников и казаков прошлого (их тяга к вольной жизни, привязанность к речным походам), а также то, что первые упоминания о волжских казаках появляются сразу после взятия Хлынова в 1459 году. Кроме того, Волга и ее берега были хорошо известны ушкуйникам-вятчанам. В конце XV века ордынская власть здесь значительно ослабела, татарское население поубавилось и группировалось в основном вокруг Казани и Крыма. В этот достаточно свободный на тот момент регион и могли бежать вятские хлыны, поселения которых стали центрами кристаллизации вольного казачества. Как обычно в таких ситуациях, в жены они брали дочерей местных степняков и кавказцев, отчего их потомки заметно «почернели», но сохранили христианскую веру и привычку к передвижению по воде.

Есть один существенный аргумент. Предводителей вятских ушкуйников звали ватаманами, что явно совпадает по названию с казачьими атаманами. В английском языке есть слово «waterman» (вотэмэн); что буквально означает «водный человек», а по словарю переводится как лодочник, гребец, человек, живущий у воды или работающий на воде. Интересно было бы уточнить смысл этого слова в древности, особенно в скандинавских языках, но и современного его значения вполне достаточно для проведения аналогий. (Отметим, что ряд слов с «мерцающим» корнем «ват — вят — вот» пополнился еще одним: Вятка, Ватка, вотяки, вятчане, вятичи, Вотская (волость), вятшие (лучшие люди), ватаман или вотман» [207].