Итоги Итоги - Итоги № 36 (2013)

У нас ситуация с сиротскими произведениями не лучше, чем в Европе. «В число сиротских произведений, созданных с 60-х годов прошлого столетия, входят ценные научные монографии по истории, филологии, лингвистике, педагогике, культурологии,— говорит Константин Костюк, гендиректор компании «Директ-Медиа».— Крупнейшие издательские проекты Советского Союза, такие как «Советская энциклопедия» или серия «Всемирная литература», не могут быть легализованы и использованы нами в цифровом виде сегодня согласно нормам авторского права. Корифеи советской науки — Андрей Колмогоров, Андрей Сахаров, Дмитрий Лихачев, — или ее рядовые бойцы принадлежат этой когорте. Их труды для потомков недоступны». И все потому, что нет шансов найти наследников и заключить с ними лицензионный договор на безвозмездной основе. И пусть требуется наличие потомков лишь тех авторов, после чьего упокоения не минуло еще 70 лет, тем не менее под раздачу попадает творческая деятельность чуть ли не с начала XX века.

В результате, по мнению Константина Костюка, из трех более или менее равноценных информационных источников, пополняющих нашу книжную культуру: редкой, актуальной и классической книги, — последняя представлена в цифровом формате с колоссальным изъяном. Из 1,5 миллиона книг, необходимых для нормального культурного жизнеобеспечения общества, доступно не более трети, причем редкая книга значительно перевешивает классическую и актуальную вместе взятые.

По признанию генерального директора РГБ Александра Вислого, разработчики электронной библиотеки диссертаций после многих целенаправленных усилий сумели найти и заключить лицензионные договоры только с одним процентом авторов, представленных в библиотеке. Собственно, это и является камнем преткновения для принятия новой редакции ГК РФ в части авторского права — дать библиотекам право предоставлять читателям цифровые копии произведений, охраняемых авторским правом, без получения отдельной лицензии от авторов, точно так же, как и сейчас библиотеки выдают читателям бумажные книги. Копья ломаются вокруг срока давности публикации: 10, 5 лет, два года. Издатели бьются не на жизнь, а на смерть, предвидя, как 70-летнее пространство их нынешней зоны доходности сжимается до 10, а то и двух лет. Однако сваливать на них всю вину несправедливо: государство должно не только решиться на серьезные изменения в авторском праве, но и запустить механизмы коммерциализации электронных библиотечных фондов. В том числе «Анны Карениной». В самом деле, почему бы библиотекам не продавать ее эталонный текст вместе с приложением Музея Л. Н. Толстого школам как информационную услугу? Да и отдельным школьникам тоже, ведь мировой опыт говорит, что почитать бесплатно, скажем, сочинения Фенимора Купера на сайте американской библиотеки не удастся. Новые механизмы монетизации сегодня активно апробирует научное сообщество: в прошлом году в США, Германии, Великобритании началось движение в сторону принятия концепции открытого доступа к материалам научных исследований, в частности в режиме Gold, что подразумевает оплату из бюджета размещения в научном репозитории статей и организацию немедленного доступа к ней из любой точки мира. Это, кстати, один из ответов на вопрос о причинах нашего катастрофического отставания в мировом индексе цитируемости — продвинутые страны используют для этого все доступные методы бюджетного стимулирования.

Так что с 90-томным наследием Льва Толстого нам всем крупно повезло — продвинутый мыслитель завещал без всяких ограничений перепечатывать его произведения. А в части остальной классики «нарыв» действительно назрел: цифровое пространство страны с белым пятном на месте культуры размером больше полстолетия — это нонсенс. И заполняют эту лакуну пресловутые пираты.

Соловей российский

/ Искусство и культура / Спецпроект

Лев Лещенко — о первом исполнении гимна, закулисье Большого театра и концертах для Политбюро, о том, как отличить «банкомета» от «супермена», об операции по спасению «Дня Победы» и самоволке Леонида Ильича, об успехах Путина-пианиста, а также о том, можно ли шагнуть со сцены в бизнесмены

Сын кадрового военного, Лева Лещенков свои пять лет часто по просьбе сослуживцев отца вставал на сундук, чтобы спеть гимн Советского Союза, выученный по радиотрансляции. Смысла всех слов исполнитель тогда, конечно, не понимал… «Потом гимн СССР я практически не пел, — вспоминает Лев Валерьянович. — Была инструментальная версия, оркестр и хор — но не солисты. А вот гимн России, наверное, я одним из первых записал у себя в студии».

Не исключено, что теперь придется переписать на бис — или уж во всяком случае поделиться опытом с молодыми. Министр обороны Сергей Шойгу дал распоряжение Академическому ансамблю песни и пляски Российской армии им. Александрова сделать две версии гимна России. Одну для войск, другую — современную — для молодежи. Среди возможных участников проекта в первых рядах назвали Льва Лещенко.

— Когда впервые гимн России исполнили, вспомните?

— Премьера состоялась на хоккейном матче ветеранов СССР — ЧССР в Сокольниках, куда приехал Владимир Путин. Я нигде себя не позиционирую в том духе, что хочу петь гимн, дайте мне, но меня периодически приглашают. Вот на стадионе «Динамо» пел: я ведь динамовский болельщик, в юности играл за клуб в баскетбол. Приглашают петь на закрытие футбольного сезона. Я это делаю по зову сердца — это не коммерческая история.

— Первое выступление Льва Валерьяновича Лещенко — не на сундуке, на сцене…

— …стало полным провалом. Я учился в девятом классе, и девчонки… Удивительный жизненный момент: до пятого класса я учился в Сокольниках, потом мы переехали на Войковскую, я поступил в 201-ю школу. И тут в шестом классе объединили школы для девочек и для мальчиков. Представляете себе, что за ощущения, да? Так вот девчонки услышали, как я пою. После уроков у нас были дежурства — класс убрать, порядок навести. Великолепная возможность остаться одному и немножко попеть. Акустика в школе прекрасная. Они подбежали: «Надо спеть на школьном вечере». И спел я «У Черного моря» из репертуара Утесова.

— А где там проваливаться? Диапазон чуть больше октавы.

— Вовсе не маленький диапазон. Особенно если не вполне понимаешь, что существует такая вещь, как тональность. А я этого тогда не понимал. И взял слишком высоко. Добравшись до высоких нот, я понял, что их не возьму. Опустился на октаву ниже. И осознал, что теперь уже не возьму низкие ноты в припеве: «У Че-ерно-ого моря…» Итого разбросало меня почти на три октавы — чего ни один нормальный человек не сможет. Доскрипел первый куплет, сказал: «Извините», — и ушел со сцены.