Роберт Арп - Философия Южного Парка: вы знаете, я сегодня кое-что понял

В таком случае кто-нибудь может сказать: Но разве ты, Сократ, уйдя от нас, не был бы способен проживать спокойно и в молчании? Вот в этом-то и всего труднее убедить некоторых из вас. В самом деле, если я скажу, что это значит не слушаться бога, а что, не слушаясь бога, нельзя оставаться спокойным, то вы не поверите мне и подумаете, что я шучу; с другой стороны, если я скажу, что ежедневно беседовать о доблестях и обо всем прочем, о чем я с вами беседую, пытая и себя, и других, есть к тому же и величайшее благо для человека, а жизнь без такого исследования не есть жизнь для человека, — если это я вам скажу, то вы поверите мне еще меньше. (гл. 38a, «Апология»)

Что касается Аренда, он имеет аналогичное понятие добродетели. Этичность, для тех, кто (в отличие от Эйхманна) боролся с нацизмом, давала возможность оглянуться на прожитую жизнь без стыда, предпочитая придерживаться набора правил. Его описание заслуживает цитирования:

Их критерии [добродетели], я думаю, были другими; они спрашивали себя, как долго они смогут спокойно жить с самими собой после совершения какого-нибудь дела; и они решили, что будет лучше, если ничего не делать с этим, не потому что мир бы тогда поменялся к лучшему, а просто потому что только при этом условии все они смогли бы дальше жить в ладах с собою. Следовательно, они также предпочтут смерть, если их вынудят быть замешанными. Грубо говоря, они не хотят убивать… потому, что им неохота жить с самими же собой — убийцами. Для такого рода суждений предпосылкой являться будет не высокоразвитый интеллект или морализаторство, а скорее возможность жить с самими собой, общаться с самими собой, то есть заниматься беззвучным диалогом между Я и Мной, тем, что со времён Сократа и Платона мы называем мышлением.

Мышление, по Аренду, процесс двойной: он включает взгляд на вещь другими глазами, добывающийся из диалогов или самопознания, и постановку вопроса, почему вы можете жить с самими собой. То есть это внутренний и внешний диалог, и только через их критическое осмысление добродетель станет возможной. Эйхманн и Картман не осмысливают критически последствия своих действий, не ставя себя на место другого, в то время как нас вдумчивые диалоги делают внимательнее к окружающим, дают нам возможность уживаться с ними, помогают отыскать в нас нашу же добродетель. Такие диалоги позволяют жить в гармонии с собой — даже тогда, когда, как в случае с Сократом или борцами с нацизмом, это означает принятие смерти.

Конечно, в Южном Парке нет Сократов, преподающих философию или вовлекающих нас в спор. Окруженные невежеством и жестокостью, мальчики предоставлены самим себе. Но хотя в компании друзей четверо, Южный Парк акцентирует поднятие философских и этических проблем именно через взаимоотношения Кайла и Стэна. Например, в серии «Зловещая рыбка», когда «злой» Картман (который гораздо безобиднее «настоящего») прибывает из «злобной» параллельной вселенной, злые Кайл и Стэн прибывают за ним. Они думают друг за дружку — это то, что помогает им быть хорошими как для самих себя, так и для других. По словам Аренда, чтобы жить хорошо, надо «быть во множественном числе», т. е. ставить себя на место окружающих, поэтому хорошая жизнь никогда не проживается только для себя. Вот, возможно, почему Платон писал о важных философских проблемах в форме диалога, так что нам теперь становится ясно, что искусство спора и обсуждения идей имеют важнейшее значение для любого интеллектуального и нравственного роста.

Если совершается ошибка, Кайл и Стэн продолжают дискутировать и спорить о том, почему определённое действие было неправильным. Однако самому Стэну свойственно иногда просто присоединяться к мнению толпы (отказ убивать является важным исключением). Через разговоры друг с другом они учатся добродетели и вовлекаются в процесс «мышления», описанный Арендом. В таком случае, явление дружбы поможет нам лучше исследовать наши собственные жизни. В серии «Доисторический ледяной человек» Ларри говорит: «жить — значит разделять наши взлёты и падения с друзьями», и когда мы не в состоянии этого делать, мы не живём по-настоящему. И если возникновение добродетели и мышления возможно только через реальное общение — через критические вопросы и исследование своих же взглядов — то мы очень нуждаемся в такой дружбе, которую разделяют Кайл и Стэн.

Если дружба помогает нам критически исследовать проживаемую нами жизнь, то, возможно, не случайно, что критический подтекст Южного Парка был создан двумя друзьями — Треем Паркером и Мэттом Стоуном. В «Апологиях» Сократ сравнивает себя с оводом, раздражающей язвой, летающей вокруг «ужаленных» людей, вызывая вопросы и критические саморазмышления так, чтобы разбудить их интеллектуальный потенциал и заставить их думать. Южный Парк — примерно такой же овод, пытающийся пробудить американскую культуру от легкомысленного и беспечного сна. Шоу создаёт вокруг себя дискуссию и споры, и заставляет говорить многих людей о таких этических проблемах, которые иначе оставались бы в забвении. Для шоу, которое якобы лишь развращает, оно слишком часто фокусируется на религию, этику, и демократию, чем хотели бы признавать критики. Но, конечно, мы ещё должны спросить, действительно ли нужно представлять эти проблемы именно Южному Парку. Например, было ли философски мудро и действительно необходимо упоминать слово «говно» 163 раза в одной серии? Или демонстрировать столько рвоты, пердежа и насилия? Какой философской цели служит пошлость?

Показ пошлости и грубости Южный Парк часто защищает на основании свободы слова. Однако, здесь играет роль и другая проблема. Часто Южный Парк говорит то, что социально и морально говорить неприемлемо — и, по Фрейду, должно быть вытеснено, подавлено. Согласно Фрейду, наши мысли и действия формируются под воздействием «влечений», это касается эмоций, желаний, жизненной энергии, которые могут быть агрессивными, враждебными, гедонистическими. (Фрейду на этот счёт надо было бы провести полевые испытания на «поехавшем мелком разуме» Картмана.) Эти влечения — часть наших инстинктов, но, так как они бывают небезопасными и склонными к насилию, мы стараемся их контролировать или даже вовсе отрицать, замалчивать. Такой контроль — форма вытеснения, но она подчас может иметь непредвиденные последствия. Вытеснение влечений может приводить к бессознательному насильственному поведению, а также к оформлению подавленных желаний в сновидениях, нашей «бессознательной жизни». Вытеснение, как форма внутренней цензуры, перенаправляется, но агрессии нашей это не уменьшает. Несмотря на наши намерения, бессознательная агрессия часто формирует то, чем мы являемся, что мы думаем и делаем.