Сергей Баймухаметов - Ложь и правда русской истории

Отношение народа, большинства, то есть мужиков-крестьян к белым или красным проследить довольно легко. По Гражданской войне, по продвижению армии Деникина, по отступлению или наступлению красных. Украина восстала против красных мгновенно. Не потому, что там были за белых, а потому, что красные обманули. Потому что Украинский Совнарком отнятую у помещиков землю отдал не крестьянам, а национализировал в государственную собственность. А мужикам хрен редьки не слаще. Неведомый Наркомзем, который забрал землю, ничем для них не лучше помещиков. Они сели на тачанки и смели красных. Но, как только белые армии перешли тогдашнюю границу Украинской республики и вступили в пределы Российской республики, движение затормозилось. Во-первых, украинским мужикам воевать на чужой территории за беляков было неинтересно. А самое главное, в России-то земля была отдана крестьянам. И приход белых они вполне справедливо расценили как попытку отобрать у них землю и отдать помещикам. Так что у белых на территории России в народе опоры не было. И «Приказ о земле», изданный Врангелем 7 июня 1920 года, по которому земля закрепляется в собственность крестьян, был уже запоздалым. К тому же раздавать крестьянам России землю, владея лишь Крымом, — это несерьезно, почти фарс…

А мятежи начались от продразверстки. И Кронштадтский, и Тамбовский, и Ишимский мятежи 1921 года были ответом крестьян на обыкновенный грабеж. Причем проходили они не «за царя-батюшку». А за «Советы без коммунистов». Но когда ввели НЭП, деревня успокоилась. Народ работал на своей земле и богател.

А потом крестьянству переломили хребет. Коллективизация была не только обобществлением и огосударствлением крестьянской жизни, но прежде всего уничтожением зажиточных, а значит — самостоятельных, способных на бунт, на восстание. После того как миллионы наиболее сильных особей были сосланы, уничтожены в лагерях, бунтовать стало некому. Оставшиеся приспособились, а многим из них новый режим оказался удобен.

С этой точки зрения показателен фильм Никиты Михалкова «Утомленные солнцем», получивший американского Оскара. Этакая экспортная правда для Запада о нашей жизни: хороший человек комдив Котов пал жертвой «культа личности». А может, и не только для Запада, а и для нас: вот, мол, был такой ужасный «культ личности», который… и т. д. Вроде бы правда, а на самом деле хуже прямой лжи. Причем эта ложь очень удобна для тогдашних и нынешних котовых. Разумеется, авторы фильма не стремились к такому результату. Он стал следствием их поверхностного взгляда. А глубинная суть в том, что именно Котов и тысячи других Котовых и осуществляли этот самый культ личности! Каждый в меру своей должности и звания, в меру своих сил, веры и подлых возможностей. На том стояла и стоит система: дави нижнего и подчиняйся высшему. Требуй безоговорочного подчинения от нижнего, и сам безоговорочно подчиняйся высшему. Если скажет умри — умри, если скажет убей — убей.

Это рабская — она же зэковская — психология: умри ты сегодня, а я завтра… И она рабу близка и понятна. Он понимает хозяина, который говорит ему словами и действием: живи так, как я, дави подчиненного, подчиняйся начальнику. А вот если хозяин скажет ему: «Будь свободным человеком, а значит — уважай всех, считайся с мнением каждого», раб его не поймет, посмеется над ним, предаст его, с радостью отдаст на распятие первому попавшемуся прокуратору…

Здесь, опять же, надо сделать оговорку. Уничтожение нравственного хребта крестьянства и народа вообще происходило с двух сторон. Представьте в деталях раскулачивание, как входят в избу к зажиточному крестьянину какой-нибудь Макар Нагульнов, герой романа «Поднятая целина», с ним молодой сельский парень, бедняк-активист, и молодой парнишка-рабочий с винтовкой. И начинают, по сути, грабеж. Имущество описывают и тут же раздают, а хозяев сажают в сани и под конвоем отправляют в райцентр и далее — на Соловки… Что думают при этом, какой урок выносят из этого молодой сельский парень и молодой городской парень? Ведь происходит что-то непредставимое для сознания человека, особенно крестьянина. Мужика, который всю жизнь работал, построил дом и хозяйство, разоряют и выгоняют как «врага». И это считается «хорошо». То есть «хорошо» быть босяком, ходить с винтовкой, а «плохо» — честно и много работать. Вот какое уничтожение Смысла происходило в масштабе страны.

Вы помните, как Нагульнов обращался к власти? Он говорил: «Властушка! Родимая…» А что, Макар Нагульнов — один на всю деревню? Много было таких Макаров, а воспитали они себе еще больше — огромную страну Макаров.

А в конкретной реальности колхозы прижились, потому что были ориентированы на большинство босяцкого населения. И на босяцко-люмпенские инстинкты населения. Не надо рвать жилы. Работа не бей лежачего, приходи и уходи по команде, зато и голова не болит…

И в то же время многие, почти все, были недовольны коммунистической системой, тут авторы брошюры правы. Но это недовольство я считаю сродни недовольству погодой, неизбежным наступлением осени, зимы или весенней распутицы. Никто не помышлял о каком-либо «противоборстве» или «свержении» хотя бы потому, что СССР воспринимался как некое мироздание — вечное и нерушимое.

Да, были рабочие восстания в Темиртау и Новочеркасске. Но они носили прежде всего экономический характер: бунтовали против снижения расценок, против повышения цен. А последовательных политических борцов с режимом действительно можно считать на единицы и десятки, особенно если сопоставить с основной массой населения. Это абсолютное меньшинство задыхалось в тисках «большого социалистического лагеря», требовало свободы. Но можно ли голос единиц назвать, как авторы брошюры назвали, « противоборством народов нашей страны против коммунистического режима »? И самое главное — о них и об их борьбе эти основные массы ничего не знали. Даже о восстаниях в Темиртау и Новочеркасске ходили лишь невнятные слухи. Распространенность Би-би-си, «Свободы» и «Голоса Америки» сильно преувеличена. Во-первых, глушилки. Во-вторых, как следствие, у приемника надо часы просиживать, чтобы что-то услышать и разобрать. А рабочему люду некогда — к восьми утра на завод. Служивый же люд просто боялся, что донесут соседи. Таким образом, народ мало что знал о борьбе политического меньшинства.

А что надо было большинству? У него был скромный, но твердый заработок, уверенность в будущем, каждый имел возможность честно устроить ребенка, если у него есть склонность к учебе, в любой институт страны. И т. д. И тем не менее советский человек все равно чувствовал себя обманутым: обещали коммунизм, а в Челябинске колбасы нет… Так, может, прав Шульгин, который писал, что голодные не бунтуют — бунтуют сытые. И только сейчас, когда режим коммунистов рухнул, выясняется, что советский социализм так или иначе был выгоден и близок большинству населения. В интересах большинства населения.