Анна Прийдак - Как обустроиться в Европе. Практическое пособие для проживающих и отъезжающих

«Я думал, что немецкие женщины всегда вежливы и улыбчивы. Оказывается, не всегда, а только тогда, когда всё в порядке. Приведу несколько примеров.

Некоторое время назад у меня вдруг сильно заболела нога, и я попал в больницу. В двухместной палате моим соседом оказался добродушный, полнотелый мужчина лет пятидесяти, художник-любитель и аккордеонист-профессионал. Как я понял из его рассказов, деньги он зарабатывал игрой на аккордеоне, а большую их часть тратил на холсты и краски. Жил он прямо рядом с больницей, в маленьком домике с крошечным двориком-газоном. В один из тусклых больничных дней мой сосед появился в палате с сияющим лицом и сообщил мне, что сегодня вечером к нему впервые приедет в гости дама из другого города, за которой он давно ухаживает. Помните, уВ.Высоцкого: „Сегодня Нинка соглашается – сегодня жисть моя решается ” ? Он сказал, что улизнет после отбоя, вернется уже в шесть утра, а я должен прикрыть его, если что. Ночь прошла совершенно спокойно, утром он появился, и мы тихо пролежали до семи часов, пока не пришла наша медсестра. Она спокойно вошла, подошла ко мне со своей обычной улыбкой, дала таблетки, померила температуру, а затем резко повернулась к моему соседу. Лицо ее исказилось, стало жестким, и она грозным противным голосом сообщила ему, что он не ночевал в палате, нарушил правила пребывания в больнице и должен в течение пяти минут покинуть помещение, что страховая компания не оплатит ему счет за лечение и он должен все оплатить сам. (Для сведения – это несколько тысяч евро.) Она вышла, хлопнув дверью, вернулась ровно через пять минут и, увидев, что сосед еще не собрался, рассвирепела окончательно, быстро собрала остатки его вещей, запихала их в сумку, взяла его за руку и вывела из палаты.

Во всем этом меня поразили больше всего не ее бесцеремонность, а удовольствие, которое она испытывала от этого скандала, и те изменения, которые происходили в ней буквально мгновенно.

Второй случай. Под квартирой, в которой мы живем, находится детский магазин.

Хозяйка этого магазина – очень милая, вежливая женщина. Наши машины стояли рядом в подземном гараже, мы всегда здоровались и часто перебрасывались вежливыми фразами, а иногда передавали друг другу почту и посылки. В общем, я был о ней самого приятного мнения, пока мы не начали ремонт ванной комнаты. Сантехник, вырезая старую трубу, сделал неосторожное движение, и немного воды пролилось на потолок детского магазина. Торжествующая хозяйка появилась мгновенно, и мы пошли смотреть на причиненный нами ущерб. Подвесной потолок был смонтирован из гипсовых плиток размером 60×60 см. На трех из них появились водяные пятна. Мы попросили у хозяйки кусок плитки для образца, чтобы быстро купить новые и произвести замену, но она нам отказала, хотя много кусков этих плиток валялось в подвале. Хозяйку было не узнать, она разговаривала со мной, как с врагом. Зачем-то позвонила дворнику и в управляющую компанию, подробно и торжественно рассказала об этой „ жуткой ” истории. Вероятно, она рассказала и соседям, потому что они долгое время смотрели на меня с укоризной. Но радость хозяйки оказалась недолгой. К счастью, мы быстро купили эти плитки, нам повезло, что они в магазине оказались с таким же рисунком. Последнее „ одолжение ” этой дамы – она отказалась дать нам лестницу, которая стояла тут же на виду, и нам пришлось тащить свою.

И еще маленький, совсем другой эпизод. Я ждал зеленого светофора на переходе и от нечего делать внимательно посмотрел на стоявшую рядом женщину. Мне показалось, что у нее в волосах ярко-зеленая прядь. Вдруг лицо женщины потемнело, она посмотрела на меня с неприязнью и громко сказала: „nicht gucken” (не смотреть). Загорелся зеленый, и я пошел на другую сторону улицы, а дама осталась стоять, обиженно надувая щеки. Как вы думаете, в России есть хоть одна женщина, которая бы обиделась на то, что мужчина с интересом на нее посмотрел?

Вы, наверное, уже сделали вывод: добрые и вежливые немки остаются таковыми до тех пор, пока вы не изменили их мнение о себе. На всякий случай будьте осторожней» .

Идеальный мир, с точки зрения древнекитайской философии, представляет собой единство двух противоположных начал, где ян – носитель всего мужского, а инь – женского. В современной Европе заметен явный перекос в сторону женского начала, причем одним из толчков для этого стала Вторая мировая война, во время которой во многих странах женщинам доверяли мужскую работу и мужские обязанности. Да и мужчины, вернувшиеся с войны, в эйфории утратили многие стереотипы. Голландский пианист Тон Хартзейкер, бывший директор Амстердамской консерватории, рассказал, что после перенесенных тягот люди не хотели жить по старым правилам. Отец Тона, вернувшись с войны, отвел его в гимназию, а не в обычную школу, куда ходили все остальные члены его семьи. Раньше в гимназии учились только дети известных врачей и адвокатов, а отец Тона был оптовым торговцем бакалеей. Многие люди стали уделять меньше внимания религии. Появились семьи, в которых люди жили без регистрации брака; стало намного больше одиноких матерей и отцов с детьми. Кроме того, нельзя забывать, что после 1945 года на месте некогда обширных колоний возникли десятки молодых независимых государств, и процесс деколонизации постепенно снимал необходимость в тех, кто был готов взять на себя маскулинную гендерную роль, подразумевающую амбициозность, активность, агрессивность и доминирование. Именно такие люди раньше отправлялись в колонии на поиски дешевых ресурсов и сырья, дешевой рабочей силы, новых товаров, позже – рынков сбыта для европейской продукции; они захватывали новые территории и поддерживали там свое господство, организовывали новые, иногда жестокие формы хозяйствования. Когда в этом пропала необходимость, вырос спрос на тех, кто готов был соответствовать феминной гендерной роли, то есть был заботливым, эмоциональным, чувствительным к интересам и проблемам других людей и бесконечно терпеливым в поисках компромисса.

Дальнейший ход развития событий прекрасно описан в статье «Краткая, но подлинная история феминизма»1. Первым и непременным условием переустройства общества, в соответствии с программой феминизма, «должна была стать всеобщая трудовая повинность для женщин вне семьи, семьи, которая раз и навсегда провозглашалась как инструмент Патриархата, созданный для угнетения женщин. Женщина должна была покинуть семью, где она всего лишь рабыня, и заняться всеми видами трудовой деятельности. В результате женщина станет независимой от мужчины и плюс к тому обладающей финансами, которые можно будет употребить на дальнейшее разрушение и окончательную ликвидацию Патриархата». За этим последовали право делать аборты и социальные льготы, которые позволили бы женщине совмещать работу и воспитание детей, а также предоставление женщинам преимущественного права опеки над детьми в случае развода.