Эксперт Эксперт - Эксперт № 43 (2013)

— Проблема оценки труда ученых и реформа Академии наук тесно связаны. Сама идея реформы возникла и объяснялась в том числе тем, что у нас низкий уровень публикаций в ведущих журналах, что на статьи наших ученых мало ссылок. Ожидаете ли вы каких- то позитивных сдвигов от реформы, какая происходит сейчас? Как вы оцениваете все происходящее?

— Как человек, занимающийся локальной организацией науки, я могу высказать предположение, что большинство наших российских ученых сейчас работают, как могут. Ведь не то чтобы люди бездельничают и, если их запугать или простимулировать, они начнут работать в два раза лучше, в три раза лучше. Нет, это иллюзия. Следовательно, что бы ни делалось, даже системно, быстрых результатов не получить. И все реформы должны быть нацелены на такие системные изменения, которые, если мы хотим при той же численности обеспечить преемственность и отдачу, обеспечили бы приход в науку нового поколения людей с высокой мотивацией, научной эффективностью и продуктивностью. На это надо как минимум десятилетие. Чтобы написать первую самостоятельную статью в серьезный журнал, нужно в среднем от трех до семи лет после окончания вуза. А для этого таких людей нужно подготовить, отобрать, замотивировать, организовать их поток в научные организации с учетом возможного отсева. Это десятилетия! Разрушить науку легко, создать трудно.

Что касается текущей реформы, то ситуация же меняется каждый день. Сейчас в законе, который принят, слишком много неопределенностей, все зависит от того, как он будет реализован. Но быстрых изменений скорее не будет. А насколько улучшится или ухудшится ситуация? Ухудшения неизбежно будут, главное, чтобы не очень надолго. Потому что любая перестройка болезненна и требует времени, усилий и жертв. А насколько станет лучше и когда, с учетом неопределенности в реализации не берусь сказать. Вообще, неблагодарное это дело — в теперешней ситуации — что-то прогнозировать. Работать надо.

Схема

Развитие науки об управлении

Геворг Мирзаян

Гражданская война в Сирии закончилась. Однако искусственно выращенный в ее процессе джихадистский центр еще долго будет оказывать свое тлетворное воздействие, в том числе на территориях своих бывших спонсоров

Фото: David Rose / Panos Pictures / Grinberg Agency

Тактическое окончание гражданской войны в Сирии, случившееся после того, как Запад перестал ее поддерживать, означает, что на самом деле это разрушительное противостояние набрало такую силу исключительно благодаря внешней поддержке. Совместный интерес целого ряда влиятельных игроков превратил локальное восстание против режима Башара Асадав масштабную гражданскую войну, которая разорила половину страны, унесла жизни ста тысяч человек и сделала каждого десятого жителя 22-миллионной страны беженцем. Европа, Турция, США и страны Залива хотели превратить сирийский внутренний конфликт в войну на периферии против Ирана, выбить Сирию из-под власти Исламской Республики и создать вдоль всей западной иранской границы санитарный кордон, который закроет от аятолл весь Ближний Восток.

Теперь сирийское противостояние стало тем, чем и было с самого начала, — террористическим восстанием джихадистов, финансируемых Саудовской Аравией и Катаром. Однако в процессе военных действий с обширной внешней поддержкой джихадисты сильно укрепились в Сирии, и теперь в западных СМИ пишут не о борцах за свободу, а о превращении Сирии в глобальное поле джихада, убежище и тренировочный полигон для экстремистов со всего региона.

Новый лик

По данным британских исследователей из журнала Jane’s, в Сирии против режима Асада воевало почти 100 тыс. боевиков, объединенных в тысячу банд. Из них 10 тыс. можно причислить к джихадистам и наемникам из-за рубежа, которые лояльны международным террористическим организациям. Наиболее известные из этих группировок — «Джабхат ан-Нусра» и «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ); оба эти движения уже успели отметиться рядом громких терактов и регулярными похищениями людей. Еще 30–35 тыс. бойцов сочувствуют их взглядам и являются, по мнению издания, радикальными исламистами, сконцентрированными именно на завоевании Сирии. 30 тыс. можно назвать умеренными исламистами, а оставшиеся 30 тыс. — светские националисты.

До тех пор пока Запад щедро финансировал и снабжал сирийскую гражданскую войну, а также пока существовала возможность американской интервенции, исламисты (их финансировали прежде всего страны Залива) вели себя более или менее тихо и уважали интересы западных клиентов в лице умеренных сирийских боевиков. Однако когда в США было принято политическое решение отказаться от войны в Сирии, «умеренные» исламистам стали уже не нужны. 24 сентября 13 группировок выступили с совместным заявлением, в котором они открестились от Сирийского национального совета, обязались руководствоваться шариатом и сделать его единственной возможной системой права в стране. И тут же развернули войну против умеренных. Причем ключевую роль в рядах исламистов играют не столько местные боевики, сколько иностранные джихадисты. Так, боями исламистов в городе Ракка командовал полевой командир из Ливии, перемирие в городе Азаз со стороны радикальных боевиков подписывали кувейтец и чеченец. Иностранные наблюдатели отмечают их высокие боевые качества, на порядок превосходящие возможности умеренной части сирийской оппозиции. На сегодня у нее нет достаточного количества денег, оружия и людей, чтобы вести войну на два фронта, и ее лидеры обсуждают возможность компромисса или даже капитуляции перед той силой, которая может им хотя бы гарантировать жизнь, — режимом Башара Асада.

Среди самого сирийского населения отношение к исламистам неоднозначное. «Не хочу говорить, что Асад лучше, но он все-таки не арестовывает и не убивает людей за то, что они курят», — говорит один из сирийских беженцев в турецкой Антакии. Однако часть жителей северных территорий Сирии рада приходу исламистов — как когда-то в Афганистане и Сомали, люди устали от гражданской войны и готовы поддержать любую силу, которая сможет обеспечить порядок. В свою очередь, исламисты тоже кое-чему научились за время джихада в других странах. «Они научились тому, что нужно налаживать связь с местными жителями, — поясняет эксперт по сирийским джихадистским группировкам брейн-центра «Ближневосточный форум» Аймен Джавад аль- Тамими. — Особенно с детьми». На подконтрольных территориях ИГИЛ не только открывает школы, организует подвоз и распределение продуктов питания, но и проводит соревнования по перетягиванию каната и поеданию мороженого. А заодно открывает лагеря, где дети учатся воевать.