Самуил Лурье - Взгляд из угла

Жбанков достал бутылку..."

Это в-третьих: что Сергей Довлатов не просто писатель. А герой трагической легенды. Символ отчаяния от пошлости. Власть которой в чистом виде и называлась советской.

Он увез это отчаяние с собой в Америку и погиб от его метастазов.

И вот прошло столько лет - а тут опять мочало реет на колу. Снова стиль жизни - бесчеловечная фальшь. В цветных лучах бесстыдного оптимизма красуется небоскреб произвола.

И как будто почти всем хоть бы что. Тексты Довлатова отчасти растолковывают - почему.

А потому что люди довольно легко обходятся без свободы. И способны бесконечно долго молоть и слушать исключительно вздор. Лишь с безнадежным опозданием замечая, что они превратились в клоунов, а их жизнь - в цирк.

Вперед, отечества сыны! Залейте Охте пасть бетоном. (Тьфу ты: нечаянный ямб.) Даешь дорогу в небеса эрегированному мускулу патриотического капитала.

Если он тут встанет. Что не факт. В здешней хлипкой почве денежки растворяются без следа. Глядишь, и на этот раз все как-нибудь обойдется. Останется твердое гладкое место, типа уже имеющейся высокоскоростной ямы. И будут на нем загорать летом правобережные бомжи.

Левобережным хватит и собственных руин. Так называемый Петербург - это же примерно тысяча зданий. И стены у всех дрожат и подгибаются. А тут еще склероз коммуникаций...

Но сказала же вам несчастная царица Евдокия: быть пусту месту сему. Слишком много в культурном слое человеческих костей. И нет буквально ни одного дома, где не проживал бы в свое время какой-нибудь враг народа, разоблаченный компетентными органами.

Да, кстати. В 1937 году подвизался тут у нас - а верней сказать, орудовал - один следователь. По фамилии, кажется, Карпов. Не хуже других, не лучше, терзал арестованных, как мог, чтобы, значит, они собственноручно подтвердили, что туда им и дорога. А потом раз - и пропал. Нырнул в кровавое болото здесь, а вынырнул в Москве. И сделался - правильно, надзирателем. Но не каким-нибудь коридорным. Ему доверили сторожить Господа Бога. Дали чин: председатель совета по делам религий. Лет, чтобы не соврать, этак двадцать, самого Джугашвили пережив, Карпов заправлял этими делами: ставил митрополитов, цензуровал Коран, утверждал рецепт мацы, обучал паломников обращению с нательными микрофонами.

А теперь мы, значит, недоумеваем: отчего это церковь не заступается за Смольный собор.

Ведь культовое, по идее, сооружение. Поставить рядом гигантскую такую мечеть, чтобы купола были ей, скажем, по пояс, - показалось бы, не правда ли, нарочитым унижением православия.

Синагогу - не станем и предполагать.

А храм Маммоны - злого духа, покровительствующего богатству, - пускай себе возвышается и крайнюю плоть освежает облаками, а ты, соборишко, к ноге - и не скули в своей попонке голубой? Не странно ли.

А не странно. Генерал Карпов был дрессировщик не хуже Дурова или Запашного. И реформатор круче Лютера: дисциплиной заменил благодать.

Положим, среди воправославленных встречаются верующие христиане. Причем - сплошь порядочные люди, все как один. Зато номенклатура - совершенно без царя в голове.

На прошедшей неделе один центральный протоиерей: в наступившем учебном году церковь, так и быть, не настаивает на обязательном изучении основ православной культуры. Ограничимся факультативом. Обступившая пресса: ура! ура! какой пример широты и терпимости.

Но едва лишь конь по имени Сенсус топнул копытом, как на горку взобрался и рак с клешней - и как свистнет! Я, говорит, не смотрите, что диакон, - я из российских богословов самый крупный богослов. Я, говорит, все эти годы думал о главном. И вдруг, знаете, осенило: если русская выходит за нерусского - за какого-нибудь, к примеру, кавказца, да еще рожает от него детей, - это же самый настоящий геноцид русского народа. Обступившая пресса: ой, да что вы? Неужели? Ай-я-яй!

Это все я к тому, что церкви не до собора. Тем более - не до линии горизонта. За которую так волнуются очкарики в потертых пиджаках.

А сами виноваты. Это все из-за вас. Сидели бы по домам, жевали свою овсянку - губернаторша, глядишь, не так безоглядно торопилась исполнить Миллеров каприз. А ему самому - разве не все равно, какой ландшафт погубить.

Но их, по-видимому, безумно раздражает вот это ненормальное положение вещей: что какое-нибудь ничтожество с ежемесячным доходом сто евро вдруг начинает им - им! - объяснять, что красиво, а что некрасиво. Душа Петербурга, видите ли. Вы разве не читали у Анциферова... Трали-вали и так дале. Типа он грамотный. Писатель книг. Архитектор кислых щей. Отставной козы ностры барабанщик. Прошел университет и коридор - а на вставную, в случае чего, челюсть не заработал.

Так вот, колобок: покатался, и будет. От Жданова ушел, от Козлова ушел, от Романова как-то увернулся, - а теперь, колобок, я тебя есть, конечно, не стану, больно ты черствый, а сброшу в мусоропровод.

За линию горизонта. Существующую, как и этот город, только в твоем воображении.

Хотя обком у Кваренги получился действительно супер.

Какие люди там играли, например, в комсомол. Беспокойные сердца. Незаменимые начальники всего. Ах, как они пригождаются. Вот только что прокуратура в муках извергла из себя следственный комитет. А принял - бывший секретарь Ленинградского обкома ВЛКСМ. И такое теплое сказал напутственное слово. Про совестливость, про порядочность - чтобы без них впредь ни шагу. Так что убийство Политковской отныне в надежных, так сказать, руках.

А впрочем, оно уже и разъяснилось: убивали, кто бы мог подумать, бандиты и ГБ-полковники (на фамилии наплевать - мало ли у них фамилий), а кто им приказал, поручил, позволил - будет объявлено дополнительно. В надлежащее время. В лежащее над линией нашего горизонта.

Не говорил ли я: Петербург невелик и со всех сторон окружен Ленинградом.

Некруглая годовщина некоторых событий многоугольных. И хотя, Горацио, ты мне друг, но истина дороже. Спроси у Полония, если не веришь: на свете есть много такого, что и не снилось нобелевским лауреатам.

Зря они носятся с диалектическим своим материализмом, как с писаной торбой. Как с отмычкой, отпирающей все факты.

Реальность многослойна, и в иные слои рассудку, хоть он тресни, не протиснуться с фонарем. А зато оттуда просачиваются к нам иногда какие-то загадочные частицы. Или же волны.

И залетают в мозговое вещество разных людей. Как правило - простых, не ученых, даже недалеких, вообще-то. И там, в глубине мозга, превращаются в сообщения.

Например, из т.н. будущего - из времени не наступившего. А потом, когда время наступает, достоверность этих сообщений подтверждается. Неверующих посрамляя.