Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6437 ( № 44 2013)

Прежде пряники пекли в специальных пряничных досках, сделанных не просто из абы какого дерева, а непременно из нижней части ствола тридцатилетней груши или берёзы. Толщина форм была всего пять сантиметров, а сушили их двадцать лет!

Столь трепетное отношение к пряникам неудивительно, ведь в Туле они сопровождали человека с рождения до самой смерти. Именинные пряники прятали за икону ангела-хранителя, чтобы он первым отведал лакомство и был добр к своему «подопечному». Пряник дарили на свадьбу. Когда гостей начинали угощать им, это служило сигналом: пора расходиться. А на следующий день молодожёны выменивали пряник (уже другой, разумеется) у родственников на деньги и подарки. Да и на поминках неизменно подавали пряники – дабы пришедшие усерднее молились о душе усопшего. Дети по ним учили азбуку.

Позднее тульские пряники стали делать в виде поздравительных открыток, а также выпускать их в честь тех или иных событий – юбилея Куликовской битвы, Бородина, подвига Ивана Сусанина, коронации нового царя…

Самовар тоже родом из Тулы, и, как известно, со своим в город лучше не соваться. Считается, что первый самовар изготовили на досуге в 1778 году в мастерской оружейных дел мастера Фёдора Лисицына его сыновья Иван и Назар. А прообразом этого приспособления, скорее всего, можно считать металлический агрегат для варки популярного на Руси напитка – сбитня.

Новинка пришлась по вкусу. Через 20 лет у Лисицыных уже была своя фабрика, а веком позже таких фабрик в Туле было уже тридцать, и выпускали они по 120 тысяч самоваров в год… Да каких самоваров! Всех размеров и форм, вплоть до самых причудливых – с кранами в виде дельфинов, например. Любопытно, что раньше самовары продавались на вес – латунные стоили по 64 рубля за пуд, красномедные – по 90…

К ХХ веку крупнейшим в городе предприятием была фабрика И.Ф. Капрызина. Во время Первой мировой войны она временно перешла на выпуск военного оборудования, а после революции предприятие национализировали, но исторический профиль – сохранили. Фабрике было дано имя В.И. Ленина, однажды там даже выпустили полуторавёдерный самовар с портретом вождя…

В 1960-е годы спрос на самовары пошёл на спад – повсеместно в квартирах появился газ. И лишь в середине 2000-х в Туле снова стали выпускать жаровые самовары – только теперь это уже дорогие штучные экземпляры.

Наталья и Григорий ЕМЕЛЬЯНОВЫ

Теги:Тула , история

О.А. Платонов. Эпоха Сталина. - М.: ИОФ "Родная страна", 2013. – 416 с. – 2000 экз

Олег Платонов – консерватор, противник революций, противник резких политических виражей, которые губительны для многовековой традиции, на которую опирается народное бытие. А Сталин – профессиональный революционер, вроде бы никогда не порывавший с марксистской традицией. Верный ленинец, создавший своему вождю и учителю беспрецедентный посмертный культ.

И ранний период деятельности Сталина Платонов оценивает без сантиментов. Хотя и в первых [?][?][?] шагах на посту наркома можно разглядеть стремление к строительству. А уж укрепившись у власти, по мнению Платонова, Сталин объявил войну разрушителям и «спас русский народ от окончательного порабощения». Противники не сдавались без боя – и борьба, которую Сталин по марксистской традиции называл классовой, проходила с потерями, в том числе и безвинными.

Результат сталинского «термидора» – появление мощной плеяды государственников, подвижников, которые устояли в великой войне, восстановили страну. Сталин нашёл опору в русском народе – и невольно принял многие его ценности, в том числе принцип нестяжательства. Вот так рождался после революционной смуты феномен «народа-победителя».

В пространстве русской цивилизации Платонов находит для Сталина почётное место в одном ряду с князем Владимиром Святым, с императрицей Екатериной, с Николаем Первым. Каждый из этих правителей был на свой лад противоречив, как и все столпы мировой истории, с которыми сопоставляют Сталина.

Послевоенная история сталинского правления, по мнению автора, была эпохой невоплотившегося шанса... Да, СССР стал сверхдержавой, а этот статус органически присущ русскому пространству. Само слово «сверхдержава», как говорится, «нашенское».

После Победы страна готовилась к космическому рывку и к «модернизации на национальных началах». Но в правящей элите продолжилась борьба государственников с «безродными» экспериментаторами.

Сталинского державного потенциала хватило на 35 лет, а «демократический» переворот автор книги оценивает как губительный для России.

Книг о Сталине сегодня выходит немало. Но на этот раз к образу вождя обратился учёный, утверждающий, что русский человек должен стать во главе духовного переустройства мировой цивилизации. Взгляд на Сталина с такой колокольни – это, конечно, нестандартный, даже удивительный ракурс.

Евгений ПАВЛОВ

Теги:Олег Платонов

Октябрь 1917-го был сгустком радикализма в истории - и, думается, бессмысленно оценивать его с радикальных позиций.

"Октябрьский переворот" – так в последнее время называют революцию критики. Интересно, кто воспитал в них представление о том, что революцией можно назвать только нечто безупречное? Переворотом, мятежом, вооружённым восстанием большевиков можно было считать октябрьские события мрачной осенью 1917-го, да и в 1918 году. В первые дни взятия Зимнего всё было зыбко – и даже наркомы-большевики вполне искренне объясняли, что стратегия развития определится в ближайшее время, вот-вот...

Немногие верили, что власть перешла в руки РСДРП(б) «всерьёз и надолго». Но с годами стало ясно, что именно этот переворот и был русской революцией – в большей степени, чем Февраль. Хотя и февральский рубеж останется в истории как революционная веха.

Октябрь привнёс в государственность России основы, некоторые из которых действуют и поныне, несмотря на виражи 1991 года. Стихия Октября – борьба против разительного неравенства, которое особенно остро воспринималось в дни войны. Против «гидры капитала», которая покоряет народы. Конечно, к политическому процессу примешивалось немало всякого – болезненного, лукавого.

Демонизация революции – всего лишь одно из направлений идеологического порабощения России. Нашу историю хотят представить как «дурную бесконечность», состоящую из трагических ошибок. «Страна дураков, в которой национальным видом спорта является наступание на грабли». Под такую музыку настоящих уроков революции мы не воспримем. А от разочарования в родной истории опускаются руки, общество бросает то в панику, то в апатию.