Богдан Заднепровский - Национальная доктрина

Христос знал о культе Митры, сильно распространенном тогда на Ближнем Востоке. Мог он знать и о Платоне, Сократе и других философско-религиозных школах. Почему его ограничили иудейским мировоззрением, не понятно. Принципы христианства как раз сильно рознятся с ветхозаветными и близки к гуманистическим идеям эллинизма и митраизма.

По писанию со смертью Христа Ветхий завет был прерван. Христос — греческое «спаситель», Петр и Павел — греческое и римское имя. То есть был акт переименования, который говорит явно об отходе от иудейской традиции.

К тому же всем известно, что император Константин с легкостью сумел сочетать христианство с ритуализмом митраизма. Было это не случайно. Вполне возможно, что источники этой стороны христианства до нас не дошли из-за жесткого ревизионизма церкви.

Но в чем же главный феномен личности Христа? Иисус привнес в наш мир нравственное сверхзнание. То самое сверхчеловеческое, которое Ницше пытался объяснить через Заратустру. Его природа не совсем вербальная, поэтому ни Евангелия, ни другие богословские трактаты не смогли в полной мере его объяснить и расшифровать: до сих пор из-за этого священные тексты нам кажутся загадочными, полными скрытого смысла. На самом деле они сами пытались разгадать нравственное гречишное зерно сверхзаниня, но не смогли. Петр и Павел, евангелисты позже привнесли логическую догматическую интерпретацию этого нравственного сверхзнания в доступном им духе иудео-христианства. То есть на сверхзнание наложили уже существовавшую и понятную им идеологию.

Заратустра Ницше (как и в дальнейшем «Дионис против Распятого») критиковал жрецов за «навязанный аскетизм» тем, кому он по сущности не соответствует и приносит лишь рабство и страдания. За десятину, которую они требовали, чтобы быть узурпаторами. Иисус же учил отдавать половину, дарить: есть два платья — одно отдай. Но жрецы исказили его учение всем тем «малоазиатским болотом», оставшимся от царств и деспотий. Христианство содержит в себе сверхзнание данное Христом. Если бы его не было, то христианство бы не состоялось. Однако отчасти оно было извращено в угоду социальных пороков и несовершенств, за что справедливо порицалось выдающимися гуманистами. Становление христианства покрыто завесой тайн. Дэны Брауны просто так не появляются. Борьба за Христа еще не закончена.

«Я учу вас о сверхчеловеке» Заратустры Ницше есть попытка осознать, какие люди движут эволюцией ноосферы, как они восстают против мира, как взвешивают его, как пытаются объяснить его суть «пастве», при этом сами возносятся на 6000 тысяч футов над человечеством. Наверное, таким был когда-то давно, две с лишним тысячи лет назад и Христос.

Для мира не столько опасны люди, которые способны причинить много зла. Какими бы жестокими они ни были к миру, они все же «сострадают» ему. Их проблема заключается в том, что им этот мир нужен: они от него зависят. Для мира опасны больше всего люди ничего не способные делать для него, ненужные ему. Дело здесь не в «приспособленности». Приспособиться можно лишь к стабильной среде, к катаклизмам, внезапным землетрясениям, пожарам, селям, наводнениям, цунами приспособиться невозможно. Чтобы стабилизировать жизнь придется жертвовать биомассой спонтанно или планомерно: одна лишь способность «изобилия» размножения здесь выручает. Естественный отбор — «переживание наиболее приспособленного» не требует обязательного вымирания «менее приспособленного».

Наоборот, часто основной функцией «наиболее приспособленного», «сильнейшего» является сохранение «слабейшего» — потомства. Так вот — «ненужный» миру пытается слиться с миром, быть «нужным», «приспособленным», «кредитоспособным», но мир его отторгает. Когда «ненужный» начинает отторгать мир, он еще не опасен. Он становится опасным, когда хочет уже своего мира. К старому он становится абсолютно беспощадным. Ведь он наделен частицей той необузданной стихийной Воли (по Шопенгауэру), стабильность для него запретна. Эта воля сродни нестабильной плазме, термоядерной реакции: она либо поглощается материей, либо высвобождает стихийную сверхэнергию.

Если окружающий мир ничего не делает для человека, он может сам для себя что-нибудь, неважно что, да сделать. Это основной закон для всего живого. Главное правило всей живой материи — живое может сделать что-нибудь для себя самого. Это не адаптация уже — это Воля. Воля к жизни.

«Переоценка ценностей» — эта формула и есть сама по себе Инволюция. Переоценка — не простая ревизия, ретроспектива, а попытка отказа от навязанных современностью и недавним прошлым догм и предрассудков, порабощающих человеческий дух, сознание во имя чужых потребительских норм, отказ от чужого господства. Инволюция часто из какой-то боязни определяли как регресс, деконструкцию. Это может быть верно лишь для неразвитых сообществ, но не для нашей расы. Для нашей расы инволюция необходимый этап для преодоления катастрофы, кризиса, она часть нашего архетипа, нашего спасительного инстинкта традиции. Инволюция не возврат назад и даже не взгляд назад. Мы остаемся на месте, нам нужно двигаться вперед. Инволюция для нордического человека — это переосмысление от начал. Возврат сознания, очищение его от гипертрофии и всяческих надстроек, наслоений, учреждений социального, нравственного, эстетического характера. Выделение из всего того единства, загромождающего и связывающего подобно трясине современного бытия, целостного и органичного — здоровья, здоровых инстинктов. Нордическому человеку необходимо опереться не на ложное, зыбкое, хаотическое, а на непреходящее, присущее ему из века, для последующего развития, для вступления в новый цикл жизни. Инволюция — выздоровление, когда температура 36,6. Она позволяет определить между целостным, органичным и больным. Ее задача — определить границы борьбы, отделить врага от себя, отсечь все больное. Вернуться к здоровому пищеварению, без ядов и токсинов. Вернуться к здоровому росту, к здоровому развитию от гипертрофии и малоподвижности.

Следует различать инволюцию космическую и инволюцию социальную. Первая вытекает из закона цикла Генона, когда любое движение вверх нисходит вниз: все что имеет начало, имеет и конец. Каждая Юга все быстрее, короче и жестче — тяжелее. То есть все больший прогресс ведет к «концу истории», к концу времен. К регрессу по Серрано. И связано это как раз с космическими циклами.

Но после по теории Вечного возвращения следует новый цикл, который разрешает старое время, искупает его в Основном мифе. И вот здесь нужно понять, что инволюция социальная готовит искупление, переход к новому времени. Она направляет здравый смысл в прошлое, в начало, чтобы вспомнить то вечное, непреходящее, ценное, то что было на рассвете цивилизации, то, что поможет пережить Конец, вынести жертву перестройки мира, заложить фундамент Нового Порядка. Всегда так было (даже Иисус вспоминал закон Моисеев, евангелисты обращались к Генезису — от Иоанна, и тот же Иоанн — раскрывает Апокалипсис, конец времен).