Константин Мурзиди - Южный Урал, № 1

Хлеб до самой груди.
Поле радует взор.
Словно пчёлка гудит
За мотором мотор.
Тут сверкают серпы,
Там за косами вслед
Люди вяжут снопы,
Ветер солнцем согрет…
Над колхозным добром
Месяц виснет серьгой,
За степным кораблём
Поспешает другой.
Видит Настя тогда:
Вместе с ней, впереди. —
На фуражке звезда,
Две звезды на груди.
Пал над полем туман.
Потемнел небосвод.
Слез с машины Степан,
Рожь в ладони берёт,
Улыбается он,
И негаданно тут
Вспоминает свой сон:
Хлеб… вождя и салют…
Долго шёл по жнивью.
Вышел к стёжке лесной,
Встретил долю свою —
Две косы за спиной.
«Хороша до чего ж», —
Он подумал о ней.
А сказал: — Нынче рожь
Я не видел крупней.
И ещё он сказал:
— Нужно силы напречь,
Рожь, чтоб дождь не застал,
Чтоб зерно всё сберечь.

Сдуло листья с осин,
Глубже прячется сом,
От подвод и машин
Пыль в дороге столбом.
Люди, молод и стар,
Пели песни весь путь.
На пригорке амбар, —
Любо, мило взглянуть.
Знать недаром Степан —
Хлеб подвозит сюда.
Не продует буран,
Не пробьётся вода…
Он трудился как мог,
Хлеб подпер потолок.
А как запер замок,
Вспомнил Настин венок.
Вспомнил, за руку взял,
Что-то тихо сказал
И услышал в ответ
Очень ласково: «Не-ет…»
…Пироги удались,
Пива пенится жбан,
Гости дружно сошлись, —
Справил свадьбу Степан.
А как пала листва,
Сел снежок у окна,
Их позвала Москва
Чтоб вручить ордена.

Я прохожу вдоль стройных корпусов,
Что тянутся везде на километры,
Не видно им конца, и волны ветра
Доносят тысячи заводских голосов.
На эту горку (вспомни день вчерашний)
Взбирались танки, вздрагивая вдруг,
Тяжёлые, приплюснутые башни
Стволом орудия вычерчивали круг.
Завод похож на многошумный город,
Где тысячи путей переплелись,
А на окраинах его крутые горы
Колючей стружкой устремились ввысь.
Лежит ненужный хлам: чугунный остов стана,
Литые шестерни и вал маховика.
Над ними высоко стрела большого крана,
Как длинная железная рука.
Людей не замечаешь ты сначала,
Они теряются среди огромных стен.
Не слышно их, а только звон металла,
Шум поездов и резкий крик сирен.
Но вдруг увидишь ты сквозь чад и клочья пара
В литейном, в сборочном, у новых тракторов
Косынки девушек и шляпу сталевара,
И синие спецовки мастеров.
Вот кировцы, вот гордость всей России,
Гвардейцы, о которых я пою.
Ведь это армия, её стальные силы
Пришлось врагам учитывать в бою.
Куя валы машин и собирая танки,
Рукой усталою стирая пот с лица,
Они с бойцами рядом шли в атаке,
У Новгорода, Киева, Ельца.
Ещё в ушах у них сражений скрежет адский,
Вон у печей, станков, и кранов, и машин,
Участники победы Сталинградской,
Стремительного боя за Берлин.
Их труд вздымался орудийной башней
И скрежетал металлом о металл
Бронёю крепкою, мотора силой страшной
Бока немецких танков пробивал.
От кировцев огня, словно бумажный ворох,
Горели у врага фольварки, хутора,
Теперь их труд звенит в страны родных просторах,
Где движутся заводов трактора.
Где новостроек гул колеблет синий воздух,
Где сёл и деревень мерцают огоньки,
Там, где сливаются фабричные гудки
С весёлой песней девушек колхозных.

Здесь всюду шум строительства теперь.
Грызёт огромный экскаватор глину,
И тишина, как осторожный зверь,
И ночью не спускается в долину.
Конвейер новый от извёстки бел.
Как инеем, покрыта цепь стальная.
Три дерева шумят, напоминая
О хвойном лесе, что кругом шумел.
А где станки стояли на снегу,
Грохочут цехи светлые, большие.
Следы волков на диком берегу
Стирает след автомобильной шины.

Легко качаясь на цепях железных
Высоко над заводом, над землей,
Работает он быстро. Словно бездна,
Чернеет мрак внизу и за спиной.
Порвётся цепь, жизнь тоже оборвётся,
Ремни сдадут и лопнет волокно,
Но шутит он и весело смеётся,
Привыкнув к высоте уже давно.
И не боится. Вы ему поверьте.
Вверяется он крепости ремней.
Ведь смелые не думают о смерти,
Не трусят, не бледнеют перед ней.
Такой от смерти словно застрахован.
И та не может тронуть смельчака,
Хотя он только цепью с жизнью скован.
А каупер, что тёсом заштрихован,
Вершиной задевает облака.
Но такелажник, словно смелый лётчик
Над городом, на страшной высоте
Привык читать огней весёлый почерк,
Сверкающий в тумане, в темноте.
И глядя, как искусный такелажник
Скрепляет формы, улыбаясь мне,
Подумал я, как много по стране
Людей таких же смелых и отважных.

Родные, родные просторы
И вальса весёлый мотив,
А поезд проносится скорый,
Полей тишину возмутив.

Знакомой мелодии вторя,
Негромкая песня звучит
И зимнее небо, как море,
Как тихое море, молчит.

Бегут и проносятся мимо,
Как встречные поезда,
И фабрики в облаке дыма,
И в ярких огнях города.

И кружатся, кружатся снова:
Поля и поля и поля,
Березовый лес и сосновый,
Вокзальных садов тополя.

Озёра, река небольшая,
Пейзаж этот (как он знаком)
Теряется, вдаль убегая,
И снова встаёт за окном.

И разве найдёшь ты красивей
Страну, чем родная страна!
Россия, Россия, Россия,
Всегда в моём сердце она.

И вспомнил: в походной теплушке
Я ехал на север, на фронт,
И также мелькали избушки
С рябиной у старых ворот.

Тревожные, дымные ночи,
Тревожные думы и сны.
Нет, прочих дорог не короче
Большая дорога войны.

От битвы большой куликовской
От Плевны и Бородина,
До Рейнских битв и Днепровских
Идёт не кончаясь она.

Ты помнишь ли сила какая
Вторглась в родимый предел?!
Отважных на битву скликая,
Набат над страною гудел.

Был ворогов натиск так страшен,
Но выстоял русский народ.
От прежних времён и до наших
Дорога победы идёт.

Глухая, тихая деревня.
Здесь так далёко до войны.
Кругом зелёные деревья,
Кругом так много тишины.

Не видно танков грозных башен,
Но вы спросите — почему
На лошади мальчишка пашет,
Наверно восемь лет ему?

Нет пушек. Пуль не слышно визга
И самолёты не видны.
Отсюда до фронтов не близко,
Но очень близко до войны.

1942 г.