Эрик Лоран - Нефтяные магнаты: кто делает мировую политику

В сентябре 1973 года, впервые со времени образования ОПЕК (1960), курс нефти на рынке превысил объявленную цену. Поскольку возникла угроза нехватки нефти, среди арабов распространяется идея использования нефти в качестве оружия. Каддафи, отмечая четвертую годовщину ливийской революции, сообщает о своем намерении национализировать все нефтяные компании и открыто угрожает прекратить весь экспорт нефти в США, если Вашингтон будет поддерживать Израиль. Ричард Никсон в одном телевизионном интервью предупреждает ливийцев об опасности подобного бойкота, напомнив о несчастном эпизоде с Моссаддыком в Иране. В редакционной статье «Нью-Йорк таймс» того времени прямо задавался вопрос: «Может ли быть, что президент США еще не уловил главного? Вопрос заключается не в том, найдет ли нефть рынки, а в том, найдут ли рынки нефть».

8 октября в атмосфере острого кризиса представители крупных компаний встречаются с делегатами ОПЕК в Вене. В тот самый момент, когда они прибывают в австрийскую столицу, египетские войска переправляются через Суэцкий канал и обстреливают позиции израильтян, в то время как Сирия нападает на Голанские высоты. Началась война «Киппур» [21] Йом Киппур — осенний иудейский праздник, день покаяния, Судный день , которая побуждает некоторые арабские страны — члены ОПЕК ужесточить свою позицию.

Двумя главными переговорщиками для «семи сестер» являются Джордж Перси из «Эксона» и француз Андре Бенар, генеральный директор объединения «Шелл». Шейх Ямани, нефтяной министр Саудовской Аравии, первой страны-экспортера из ОПЕК, требует увеличения налогов на продукцию, которое удвоит объявленную цену, подняв ее до 6 долларов за баррель. Нефтепромышленники, придерживающиеся своего строго коммерческого плана, предлагают надбавку в 15 %. Но становится ясно, что конфликт между Средним Востоком и Израилем, защитой которого занимается Ариэль Шарон, будущий премьер-министр, чреват новой угрозой: к вопросу о ценах добавляется введение эмбарго.

Андре Бенар — хладнокровный человек, обладающий скрытым чувством юмора и немногословный. Этот бывший герой Сопротивления, один из чрезвычайно редких французов, возглавлявших нефтяной транснациональный концерн, описал мне несколько месяцев спустя эти драматические переговоры во время одной нашей встречи в офисе «Шелл». Он повредил ногу — «при падении с велосипеда, но я никогда не боялся, — добавил он, — что акции «Шелла» могут тоже упасть». Его рассказ проливает свет на потрясающую и вызывающую тревогу пассивность и бессилие политических деятелей. «Фактически, — говорит он, — в течение тридцати шести часов, проведенных в Вене, мы вели переговоры с представителями ОПЕК всего несколько часов. Остальное время мы занимались составлением и отправкой телексов, чтобы предупредить правительства стран-производителей и требовать от них директив. Мы не добились никакого ответа. Странная вещь: мир казался полностью немым и погруженным в ступор».

Менее чем за два месяца цена на черное золото выросла в четыре раза и потрясла основы юридического, капиталистического и экономического механизма, который в течение полувека нефтяные компании приводили в действие. Они снова обратились к своему вечному советнику, человеку семидесяти девяти лет, сохранившему жизненную энергию, — Джону Макклою. Этот человек, который за двадцать два года до этого освободил Круппа из тюрьмы Шпандау, продолжал работать в своем адвокатском кабинете, находящемся на верхнем этаже нью-йоркского небоскреба, принадлежащего банку «Чейз Манхэттен». Он представлял не только «семь сестер», но также и большинство независимых производителей нефти. Президенты, министры, генеральные директора сменяли друг друга — Макклой оставался, символизируя собой память и постоянство мира бизнеса. Он отправляется в Вашингтон, встречается с Ричардом Никсоном, которому вручает послание своих клиентов. Президент отдает его для рассмотрения Киссинджеру, который, в свою очередь, передает его Александру Хейгу, государственному секретарю. В этом письме особенно подчеркивается, что «любая военная помощь американцев Израилю повлияет самым пагубным образом на отношения, которые мы поддерживаем с арабскими странами — производителями нефти, занимающими определенную позицию». В письме также говорится: «…есть риск, что европейские и даже советские интересы могут вытеснить интересы США в этом регионе на Среднем Востоке и в районе Персидского залива».

Тем временем, проанализировав спокойно все факты, можно задать вопрос: не скрывают ли эти вопли ужаса и жалобы гигантскую махинацию? Уже два года руководители нефтяной индустрии в открытую говорили о том, что будущие инвестиции потребуют огромных сумм, которые невозможно получить без значительного увеличения цен на нефть. Выступая в 1973 году в Риме, Дэвид Рокфеллер, президент «Чейз Манхэттен банк» и глава знаменитой династии, исчисляет в «3 триллиона долларов (3000 миллиарда долларов) нужды нефтяной индустрии в грядущие годы, в том, что касается инвестиций», и добавляет: «У этих фирм инвестиции командуют производством».

Человек, который произносит эти слова, считается самой влиятельной личностью в западном мире и самым богатым на Земле. По мнению одного из его коллег, он носит самое лучшее имя в мире и руководит считающимся самым престижным банком в стране.

В 1961 году Джон Кеннеди тщетно пытался назначить его на пост министра финансов, смехотворный для человека, о котором существует знаменитое выражение, что «президентство в США для него всего лишь крайний выход из положения».

Слова, сказанные в 1973 году, отражают тесные связи, которые всегда существовали между Рокфеллером и нефтяной индустрией.

Состояние династии было тогда размещено в более чем двух сотнях компаний, из которых шесть — из десятки главнейших индустриальных предприятий Америки, шесть — из десятки самых крупных банков, пять — из десятки самых важных страховых компаний и три — из десяти самых влиятельных компаний в четырех других отраслях деятельности, перечисленных в журналах «Форчун». Общий объем активов этой двадцатки Голиафа экономики и финансов достиг 460 миллиардов долларов. Фонд Рокфеллера был создан в 1913 году с целью постоянного контроля семьи за своей нефтяной империей, двумя годами ранее разделенной на семь отдельных акционерных обществ вследствие антитрастового приговора, объявленного Верховным судом.

В 1987 году фонд остается самым влиятельным акционером «Эксона», где ему принадлежит 4 300 000 акций; он владеет также 2 миллионами акций «Шеврона», 300 000 акций «Мобила» и 300 000 акций «Континентал ойл». Среди других фондов, менее важных, принадлежащих Рокфеллеру, числятся еще 3 000 000 акций «Эксона», 300 000 акций «Мобила» и 450 000 «Стандард ойл оф Огайо». Активы этих компаний, где Рокфеллеры являются главными акционерами, достигают в этот период времени 50 миллиардов долларов.