М. Грашина - Языческий календарь. Миф, обряд, образ

У берегов реки или в березовой роще русалки перекликаются между собой: «Кума! Кума! Приходи!» — и надеются, что на клич придет какая ни есть душа.

Верная добыча для шалостей русалки — одинокий путник. Любит она обмануть, показать то, чего нету, спытать, кто как стоек к ее чарам. Зрелого мужа или умудренную опытом жену русалка не сильно обидит, разве что проведет — заморочит, собьет с пути, как то у всего этого рода в обычае. А вот молодого парня она, во чтобы то ни стало, попытается очаровать, заворожит своим пением, так что на годы забудешь, где ты есть. А то позовет за собой и заманит в холодную воду. И если тебя вода охладит, то тогда хотя бы не пропадешь. Могут русалки обступить парня целой стайкой и начать его обсуждать на все лады — хорош ли он или так себе, причем показывают свое всеведение. И если одни уговорят других, что он хорош, то все бросятся на него и защекочут.

Особую прыть проявит русалка, если встретит юную девушку. Обязательно постарается заманить к себе, защекотать или утащить под воду. Если не знаешь, как от них, беспокойных, оберечься, то ночью к воде лучше не ходить. Сначала всегда испытает — как ты, родная, крепка на этом свете. Если не крепка — уведет тебя русалка к иным… Загадывает она обычно загадки, вроде:

— Полынь или петрушка?

Выходя за околицу, девушки брали с собой полынь–траву, которую русалки как бы избегают. И если какая ответит: «Полынь!», то с криком «Сама изгинь!» — русалка отступит. Такой ответ должен значить, что девица хочет и может жить на свете с людьми, коли позаботилась себя оберечь, и сила полыни ей ведома.

Если бросить в воду полынь и послышатся эти же слова, значит, «кума» уже не повредит, и можно смело купаться. А кто горькой полыни предпочтет вкусную петрушку, то при этих словах русалка обрадуется, захохочет: «Так ты наша душка!» — и защекочет, а то утащит с собой… и пиши пропало.

Качаются русалки на ветвях старых деревьев, просят трогательным голосом, чтобы дали ей сорочку. В старину женщины оставляли русалкам на сорочку на ветках деревьев пряжу, полотно, рушник, а девушки — венок.

В недавние времена, когда с русалкой встретиться стало все большей редкостью, шаловливые девчонки по деревням устраивали «проводы русалки» — выбирали из своего кружка самую резвую, распускали ей волосы, надевали венок, снимали почти всю одежду, вели под провожальную песню к полю. А на поле заталкивали русалку в рожь, а сами скорее бежали с криком: «Утекаем от русалки!» Русалка бежит за ними, хлопает в ладоши.

А в иных местах шли все в венках туда, где прячется русалка, снимали их и бросали в зеленя, а потом пускались бежать, чтоб русалка не догнала. При этом на поле бьют в била, трубят, жгут костры. Девица через него перепрыгнет, а русалка остановится.

А были и такие места, где роль русалок исполняли мужчины. Когда девицы шли со своих игр, с хороводов или от семицкой березки, мужики, переодевшись пострашнее, прятались в кустах на их дороге, пугали криком, пытались сорвать венок, бросить под ноги вицу, облить водой из горшка.

Из этого кое–где родился целый обряд. Мужчины в простынях, в масках, с кнутами бросались на стайку девушек и молодушек, стараясь угостить каждую. Те с криком: «Русалки, русалки!» — разбегались, но возвращались и спрашивали: «Русалочки, как лен?» А мужики показывали длинный кнут и со словами: «Вот такой будет!» — стегали вопрошаек со всего маху.

Девицы, все в венках, кружком окружают парней. Заводят друг друга перекличками:

Разыгрался Юрьев конь, разбил камень копытом! Во том камне ядра нет, так у парней правды нет! А в орехе ядро есть, так у девок правда есть!

И перекидывают друг другу свои венки через головы парней, а парни пытаются поймать.

Игра по преимуществу девичья. Главных лиц два — Коршун и Наседка, остальные — наседкин выводок. Для этого выводка где- нибудь в стороне припасены березовые вицы.

Коршун сидит посреди круга, клекочет, злобно шипит, и в то же время как бы что‑то роет. Наседка ведет за собою выводок, который держится руками друг за друга, вокруг Коршуна и припевает:

После чего останавливается и начинает разговор:

— Коршень, Коршень, чего роешь?

Ямочку рою.

— На что тебе ямочка?

Денежки искать.

— На что тебе денежки?

Иголку купить.

— На что тебе иголка?

Мешочек шить.

— На что тебе мешочек?

Камушки положить.

— На что тебе камушки?

В твоих детей шуркать–буркать!

(Или по–другому, как показано ниже. А после того:)

А высок ли был огород?

Вот этакий!

Врешь ты все! У меня огород — кошка лапой достанет, и то они не залетят! Не дам тебе детей! Ши! Ши! Пошел!

И начинает убегать со всей цепочкой, а Коршень ловит детей по одному. Под конец ловит Наседку, усаживает ее посреди круга и говорит:

Вот я и матку вашу поймал. Вы мне огород поломали — работайте!

И раздает каждому работу:

Тебе — дрова пилить,

Тебе — баньку топить,

Тебе — веники вязать,

Тебе — квас квасить,

Тебе — белье припасти,

Тебе — постель стлать, а я пока отдохну. Ну‑ка, Наседка, поищи у меня в голове!

И укладывается к Наседке на колени. А Цыплята тем временем отбегают в сторону за прутьями и, скрывая их, возвращаются по одному. Каждого из них Коршень расспросит:

— Что ты делал?

— Дрова пилил!

— Высока ли поленница?

— Вот такая!

И далее — горяча ли банька, долга ли мочалка, велика ли бочка квасу, мягка ли постель. Если разойдется — то прикажет показать, как ты это делал.