Станислав Говорухин - Страна воров на дороге в светлое будущее

Мы подошли к дому, альфовцы отстали от нас. Из подъезда выскочил омоновец (или милиционер) с автоматом и заорал: «Ложись, сука!». Меня втолкнули в подъезд. Пьяная харя схватила меня за бороду: «Иди сюда, жидовская морда!». Трижды ударил меня лицом о колено. Потом меня обшмонали. Денег не было, забрали маленькое радио «Сони». Несколько раз ударили по корпусу, по почкам. Подъезд был сквозной, меня вытолкнули к выходу. Какой-то офицер (по-моему, это был офицер) шепнул мне: «Во дворе стреляют, бегите вон к тому подъезду!». Мы побежали к этому подъезду. Со мной рядом был художник, мы познакомились, когда выходили из Белого Дома. Помню, он говорил мне: «Олег Германович, если останемся живы, я должен написать ваш портрет».

Вбегаем мы с этим художником в подъезд, а там та же картина, тот же ад, только другой круг. Омоновцы бьют двух почему-то раздетых до пояса мальчишек. Совсем мальчишки, лет по семнадцать, не больше, — защитники Белого Дома. Одного так ударили автоматом по ребрам, что хруст костей был слышен.

Меня хватают и бьют несколько раз по яйцам. Я потом неделю кровью мочился, а в это время Починок объявил прессе, что я к нему за материальной помощью обратился. (С.Г. — Александр Починок — один из тех депутатов, кто первым убежал из Белого Дома, услышав, что перебежчикам обеспечены тепленькие местечки. Починок сразу получил пост заместителя министра финансов. Сейчас, кажется, собирается баллотироваться в новый парламент).

Прикладами нас вытолкали на улицу, во двор. Во дворе действительно стреляли. Не понятно в кого, но слышны были одиночные выстрелы. И тут мой художник побежал. Петляя, как заяц, побежал вглубь двора. Опять раздались выстрелы в той стороне, куда он побежал. У меня тоже было желание побежать. Но я подавил его, подумал — убьют.

Передо мной возник омоновец. Передернул затвор. Представь ситуацию: пьяный человек с автоматом, глаза, в которых нет ничего человеческого, у ног его, чуть сбоку, лежит чей-то труп. «Все, сука, прощайся с жизнью!» — сказал он, подходя ко мне. Два раза плюнул мне в лицо. Заорал: «Поворачивайся!». Я повернулся к нему спиной. «На колени!» И — очередь над головой…

Я лежал, не было сил встать. Видел краем глаза: из «моего» подъезда вышел депутат Шашвиашвили; его сбили с ног и стали пинать сапогами. Вышел депутат Фахрутдинов. Как будто с заседания — с портфелем, в галстуке. К нему подскочили омоновцы. Фахрутдинов важно: «Я — депутат независимой республики Татарстан!» — «Ах, ты татарва!..». И со всей силы — прикладом в голову… (Фахрутдинов сейчас в больнице, в очень тяжелом состоянии.)

Пока били Фахрутдинова, я встал. И побежал — будь что будет. Вбежал в подъезд, стал звонить во все квартиры подряд. Никто не пускает. В квартирах — люди; слышен лай собак, но никто не пускает.

— Олег, а что отвечали, интересно?

— По-разному. Я: «Пустите! Нас перестреляют, я — депутат Румянцев!». А мне: «И х… с тобой!», «Так вам и надо!», «У меня дети…».

Я перебежал в другой подъезд. Там, на ступеньках, сидели Сажи Умалатова, избитый Шашвиашвили, депутат Саенко и еще какая-то женщина пожилая. Сидим. Входит молодчик. Коротко стриженый, в кроссовках. Пахнет от него водкой и кровью. Посмотрел на нас и ушел.

«Ребята, это наводчик!» — «Уходим».

Мы разделились. Я пошел с этой пожилой женщиной, взяв ее под руку. Шашвиашвили, Саенко и Умалатова образовали другую группу. Что ты улыбаешься?

— Как в фильмах про подполье…

— Да, фашизм. Настоящий, стопроцентный. Ну, дальше… Идем мы с этой женщиной, а уже темно… И вдруг я вижу — в глубине двора стоит банда. Такие же, как тот парень, наводчик, — стриженые, в кроссовках…

— «Бультерьеры».

— Кто?

Я объяснил Олегу, кто такие «бультерьеры». Бойцы мафии. Боевые отряды криминальных структур.

— Вот тут я физически почувствовал — это смерть. Раздался голос из темноты: «Стой! Иди сюда, падла!». Смешок. И опять голос: «Ползи!».

Мы, не сговариваясь, бросились в кусты. Выстрел. Влетели в подъезд, вбежали на второй этаж, позвонили в первую дверь. Она сразу открылась. На пороге — женщина. «Я — депутат Румянцев». — «Мы вас знаем. Входите».

Однокомнатная квартира, семья из трех человек. У них я и отлеживался несколько дней…

А теперь я хочу спросить у тех, кто пугает нас фашизмом. Если это — не фашизм, то фашизм — это что такое?

Я уже говорил, что книга эта — «Великая криминальная революция» — была написана до трагических событий, они ворвались в нее непредвиденными главами.

Я считал, что апофеозом криминальной революции станут новые выборы. Победа наступила раньше. Теперь «свободные» выборы будут пустой формальностью, они только закрепят победу.

Революции не делаются без согласия, пусть молчаливого, всего народа.

Можно оказать, Россия свой выбор сделала.

Дала согласие на собственную смерть.

Апофеозом криминальной революции стало 4 октября. В календарях воров и лавочников эта дата всегда будет помечена красной цифрой.

Каждый день я узнаю новые подробности трагической ночи. Например, узнал, что в ночь на 4 октября Гайдар и Шумейко обзванивали криминальные структуры, просили помощи. Армия «бультерьеров» оделась в бронежилеты. Ей не пришлось активно участвовать в событиях (но она еще свое слово скажет!). Исход дела решила профессиональная армия. Нашлись несколько командиров, которые согласились расстрелять женщин и детей. В жизни всегда есть место подлости.

Уголовно-мафиозное государство под рукоплескания общественности, под аплодисменты всего мира победило. Ничто уже не помешает сделаться ему вполне легитимным. Оно придумает Конституцию — под себя, издаст законы — под себя. Предстанет перед миром в благопристойных одеждах. «Им не смыть кровь со своих рук…» — пустая фраза. Кровь легко смывается.

А с Россией кончено. Снимите над ней шляпу, друзья, и пролейте последнюю слезу. Стая волков догнала ее, вцепилась ей в бока и повалила на землю. Ей уже не подняться. Вот когда по-настоящему сбылись пророческие слова Максимилиана Волошина (цитирую по памяти, могу ошибиться в знаках препинания):

Все мы ее прогалдели и проболтали. На всех лежит вина. На авторе этих строк — особая.