Литературка Литературная Газета - Литературная Газета 6446 ( № 3 2014)

М.Ф. Шацкая. Современные проблемы русского языка. Словообразование и морфология. - М.: ФЛИНТА: Наука, 2014. – 152 с. – 300 экз.

Не всё в языке можно уложить в имеющиеся морфологические схемы, как развивающаяся знаковая система он постоянно преподносит новые факты. И учителю-словеснику важно иметь об этом представление: ведь никогда не знаешь, что могут спросить ученики.

В книге рассматриваются новые тенденции в области современного словообразования и морфологии, приводятся наиболее приемлемые варианты интерпретации при слово­образовательном анализе, предлагаются приёмы, позволяющие определять частеречный статус конкретной лексической единицы в условиях контекста, а также выявлять лексико-грамматический разряд части речи.

Любознательным школьникам, нацеленным поступить в престижный гуманитарный вуз, полезно узнать о существовании неопознанных лингвистических объектов в области морфологии – слов, частеречный статус которых является до сих пор спорным или неустановленным. Так, автор обращает внимание на слово спасибо. Оно не выражает чувств, эмоций, оттенков значения, следовательно, не может быть отнесено ни к междометиям, ни к частицам; лишено предметного значения, не обозначает состояния, то есть под сомнение ставится его принадлежность к именам существительным и предикативам. Помета "вводное" указывает только на синтаксическую функцию, но не даёт чёткого ответа на вопрос, к какой части речи следует его относить.

В приложении содержатся задания, которые можно использовать на уроке.

Мария Зуихина

Теги:русский язык , филология

 Фамусов прогнил насквозь. Но всё-таки прогрессивное начало он в себе несёт.

 Он надеялся быть выше толпы, хотя понимал, что он - толпа.

Ещё мне нравится читать его повести и рассказы, иногда прозу.

Ионыч превратился в тупую биомассу.

 Пушкин – это глыба не только в литературе, но и в жизни.

М.Е. Салтыков-Щедрин: pro et contra: Антология / Сост., вст. ст., коммент. С.Ф. Дмитренко. - СПб.: РХГА, 2013. – 1008 с. – (Русский Путь). –1500 экз.

В санкт-петербургском издательстве Русской христианской гуманитарной академии вышел очередной том серии "Русский Путь" – «М.Е. Салтыков-Щедрин: pro et contra: Антология». Путь его к читателям был долог, пока наконец не откликнулось Федеральное агентство по печати и массовым коммуникациям. Почему наследие одного из гениев русской литературы, чьё имя доселе не сходит с уст россиян, оставляет равнодушными чиновников от науки и культуры? Кем был Михаил Евграфович Салтыков-Щедрин – сатирическим изобразителем отечественных неустройств или проникновенным художником-психологом, владевшим всеми формами комического и раскрывающим универсалии, заложенные в основу поведения человека? Об этом размышляет историк литературы, прозаик Сергей Дмитренко, автор-составитель упомянутого издания.

В апреле наступившего года исполнится 125 лет со дня кончины Михаила Евграфовича Салтыкова-Щедрина (1826–1889), казалось бы, хрестоматийного классика, давным-давно причисленного к гениям русской и мировой сатиры. Но вдруг вспоминаешь слова Д.Н. Овсянико-Куликовского: «Всякого знаменитого человека, и литературного классика далеко не в последнюю очередь, сопровождает шлейф слухов, легенд, мифов, предвзятых представлений. Такова плата за славу. Но, пожалуй, нет в русской литературе другого писателя, вокруг которого было бы нагромождено столько превратных мнений».

Увы, и в нашем литературоведении, и в культурной традиции существует особая тональность восприятия творчества Салтыкова-Щедрина. Оно всегда рассматривается именно в связи с сатирическими началами в литературе. Такой подход сложился ещё при его жизни. Парадокс: это было звёздное время писателя. О каждом новом его произведении много пишут – не только в столичных изданиях, но и в провинциальных газетах. В 1872 году Виктор Буренин, бывший не просто желчным фельетонистом, но и чутким знатоком литературы, отмечал: «[?]кроме значения «отца обличительной литературы», г. Салтыков имеет и более прочное значение: он художник <���…>. …вся сила его произведений всё-таки в художестве, а не в чём-то ином. Покуда он имеет дело с живым отрицательным явлением или типом, он реален и глубок, он ясен и правдив, его сатирическое миросозерцание правильно, его негодование и смех прямо бьют в ту цель, куда направляются. Но как скоро г. Салтыков выходит из роли сатирика-художника, как скоро он посягает на сатиру, истекающую не из непосредственных жизненных впечатлений, а основанную на смутных теоретических воззрениях, как скоро он желает из художника превратиться в мыслителя-юмориста, – он становится поверхностным…»

Однако именно эти, теоретические, стороны творчества Салтыкова стали выпячиваться тогдашними критиками. Причины – в обстоятельствах борьбы с реформами императора Александра II, они понятны, но от такого понимания ещё горше. Ибо в результате до сих пор большинство сатирических циклов Щедрина 1870-х годов остаются в лучшем случае полупрочитанными. Общечеловеческий комизм описанного в них приглушён в тенях от конкретно-социальных инвектив (существование которых объясняется чаще всего журнальной спецификой первопубликации).

По существу все замыслы писателя и их воплощение получали превратные истолкования, его не удовлетворявшие, что не назовёшь капризом популярного автора. Это было каким-то затмением времени.

Притом что в ХХ веке было выпущено два фундаментальных собрания сочинений Салтыкова-Щедрина, первое названо полным, а второе по качеству текстологической подготовки и обширности комментариев может соперничать со многими академическими изданиями; притом что о Щедрине написаны горы книг, множество статей, защищены сотни диссертаций, дипломных и курсовых работ, он остаётся едва ли не самым странным и самым непрочитанным русским писателем.

Вспоминается курьёз середины 1930-х годов, когда один советский литературовед назвал свою книжку «Наследие Пушкина и коммунизм». И следом возникает искусительное: озаглавить бы эту статью так: «Наследие Салтыкова-Щедрина и капитализм». А что?! Здесь есть доводы, не в пример основательнее тех, которые побудили связать автора «Евгения Онегина» с практическим тоталитаризмом.

Амплуа неуклонного обличителя самодержавия, навязанное Салтыкову большевистской литературно-пропагандистской критикой, плохо соотносится с тем, что мы обнаруживаем в его сочинениях, да и в жизненных обстоятельствах тоже. Став чиновником и приобретя огромный практический опыт, Салтыков только укрепился в убеждениях своей молодости. Чуждый социал-радикализма, он в своей литературной и журнально-издательской деятельности выступал последовательным поборником глубокой реконструкции всего государственно-хозяйственного механизма России, исходил из идей созидания, а не разрушения. Кроме доводов в пользу этого, извлекаемых из его литературного наследия, вновь напомню об обстоятельствах жизни писателя, о его покупках недвижимости и т.п. Именно грамотное экономическое ведение дел Салтыковым и – подчеркну! – его женой позволили семье уже после кончины Михаила Евграфовича избежать имущественных потрясений (они настигли детей Салтыкова только после 1917 года; внучка, например, была безвинно расстреляна – как японская (!) шпионка). Без преувеличений, Салтыкова-Щедрина можно назвать певцом если не капитализма, то, во всяком случае, здравого экономического устройства.