Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Таким образом, «заговорщик» Малиновский даже не поинтересовался, откуда появился у него план Ипатьевского дома, то есть того объекта, который, по идее, он должен был знать «назубок», если он действительно собирался освобождать Царскую Семью. У Малиновского даже не возникло мысли: а что, если этот план был нарисован в ЧК, а что, если это была дезинформация, провокация, ловушка? (Собственно говоря, скорее всего, так оно и было.)

Из дальнейших показаний Малиновского выясняется, что он даже точно не знал, кто жил в Доме особого назначения, так, он говорит, что «Чемодуров, Боткин, повар и лакей все помещались в комнате с аркой», хотя хорошо известно, что Чемодуров к тому времени уже помещался в тюрьме.

Но Малиновского планы дома волновали меньше, чем «душевное состояние Августейшей Семьи». По-человечески Малиновского, конечно, понять можно, но с точки зрения заговора «душевное состояние» похищаемых должно играть второстепенную роль. Тем не менее Малиновский посылает регулярные доклады в Петроград, в пославшую его организацию, но ответа ему «ни разу прислано не было и не было выслано ни копейки денег».

Не имея никакой другой возможности помочь Царской Семье, Малиновский стал посылать ей через Ахвердову сахар, кулич к Пасхе и так далее.

В то же время Малиновский продолжал грезить об «увозе» Царской Семьи. «Главное же, на что рассчитывала наша пятерка , — рассказывает Малиновский, — это был предполагаемый наш увоз Августейшей Семьи. Я бы сказал, что у нас было два плана, две цели. Мы должны были иметь группу таких людей, которые бы во всякую минуту, на случай изгнания большевиков, могли бы занять дом Ипатьева и охранять благополучие Семьи. Другой план был дерзкого нападения на дом Ипатьева и увоз Семьи. Обсуждая эти планы, пятерка посвятила в него семь еще человек, офицеров нашей же академии. Это были: капитан Дурасов, капитан Семчевский, капитан Мягков, капитан Баумгарден, капитан Дубинин, ротмистр Бартенев; седьмого я забыл. Этот план держался нами в полном секрете, и я думаю, что большевикам он никоим образом известен не мог быть» . [1077] Россiйскiй Архивъ, с. 79.

Да, рассказать о своих секретных планах семерым малознакомым людям, имя одного из которых к тому же и забыли, и после этого быть уверенным, что большевики ничего об этих планах не знают, могли действительно только опасные заговорщики!

В чем, собственно, заключался этот великий план, Малиновский не сообщает, но с горечью констатирует, что «что бы мы ни предполагали сделать для спасения Августейшей Семьи, требовались деньги, а их у нас не было. На помощь местных людей нельзя было рассчитывать совершенно: все было подавлено большевистским террором. Так с этим у нас ничего не вышло, с нашими планами за отсутствием денег, и помощь Августейшей Семье, кроме посылки кулича и сахара, ни в чем еще ином не выразилась» . [1078] Россiйскiй Архивъ, с. 79.

Вот, собственно, и весь «заговор»: послали в Ипатьевский дом через Деревенко, при полном контроле Авдеева, один раз кулич и сахар!

Другие «заговоры» были подобными же. Были собрания офицеров, на которых постоянно обсуждались возможности спасения Царской Семьи, но дальше слов их действия не выходили.

«Эти офицеры, — писал генерал Дитерихс, — отличались бахвальством и чванством; шумели о своей деятельности, где могли; кричали, чуть ли не на всех перекрестках, входя во все откровенности с первыми встречными и не смущаясь того, что могли быть услышаны советскими агентами и властями. Последние, как ни странно, совершенно игнорировали деятельность подобных типов, не преследовали крикливых заговорщиков, а иногда были даже в явных с ними сношениях» . [1079] Дитерихс М.К. Указ. cоч., т. 2.

Несмотря на все вышеизложенное, уже в наши дни И. Ф. Плотников пишет: «Существовал ли все же „заговор“ офицеров, ставивших целью освобождение Царской Семьи из дома Ипатьева? В общем и целом можно ответить утвердительно, но с той оговоркой, что сплоченной организации, определенно сориентированной на это, имеющей реальный план и готовой к его реализации, не было» . [1080] Плотников И.Ф. Указ. cоч., с. 124.

Здесь мы вновь становимся свидетелями странной логики И. Ф. Плотникова: эта «оговорка» об отсутствии сплоченной организации, определенно сориентированной, не имеющей реальных планов, означает отсутствие заговора как такового! «Заговор», который сводится к посылке куличей и сахара да общим рассуждениям о том, что «Августейшую Семью необходимо увезти», есть не заговор, а в лучшем случае благие намерения, а в худшем — пустая болтовня.

Один из соучастников убийства Исая Родзинский прямо говорил об этом: «Надо сказать, что никакого похищения не готовилось, видимо, соответствующие круги были бы очень рады, если бы эти оказались среди них. Но, видимо, занимались другим, не столько поисками царской фамилии, сколько организацией революции» [1081] Алексеев В. Указ. cоч., с. 135.

Подобные «заговорщики» были для большевиков настоящим подарком, чем больше они кричали о своих «заговорах», тем легче было потом убийцам Царской Семьи оправдывать свое злодеяние.

Таким образом, версия о мнимом «белогвардейском заговоре» не выдерживает никакой критики и может быть совершенно однозначно отнесена к большевистской лжи.

Версия № 3. Убийство Царской Семьи было совершено из-за невозможности ее вывоза из Екатеринбурга в связи с военной обстановкой

Говоря об убийстве Царской Семьи, большевики постоянно дополняли к двум предыдущим мотивам еще и третий: вывезти Царскую Семью было невозможно из-за опасной обстановки на фронте. Кудрин, описывая якобы состоявшееся 16 июля заседание Уральского Совета, рассказывает: «После рассказа Голощекина Сафаров спросил военкома, сколько дней, по его мнению, продержится Екатеринбург? Голощекин отвечал, что положение угрожающее — плохо вооруженные добровольческие отряды Красной армии отступают, и дня через три, максимум через пять, Екатеринбург падет. Воцарилось тягостное молчание. Каждый понимал, что эвакуировать царскую семью из города не только что в Москву, но и просто на Север означает дать монархистам давно желанную возможность для похищения царя. Дом Ипатьева представлял до известной степени укрепленную точку: два высоких деревянных забора вокруг, система постов наружной и внутренней охраны из рабочих, пулеметы. Конечно, такой надежной охраны мы не могли бы обеспечить движущемуся автомобилю или экипажу, тем более за чертой города» . [1082] Алексеев В. Указ. cоч., с. 120.

Для того чтобы оценить справедливость подобных высказываний, необходимо дать краткий обзор военной ситуации под Екатеринбургом к середине июля 1918 года.