Петр Мультатули - Николай II. Дорога на Голгофу. Свидетельствуя о Христе до смерти...

Сведения о Гусевой крайне любопытны. В 1914 году проститутка Хиония Гусева, которая, кстати, была поклонницей и, по некоторым сведениям, одно время любовницей Труфанова, в с. Покровском нанесла тяжелую ножевую рану Григорию Распутину, который лишь чудом выжил. Если Хиония Гусева и проститутка, упоминаемая Бейем, — одно и то же лицо, то она не была расстреляна, так как в 20-е годы Х. Гусева пыталась убить ножом Святейшего Патриарха Тихона. Хиония Гусева жила в Сибири и на Урале, поэтому вполне могла прибыть в Екатеринбург в 1918 году. Кроме того, если учесть, что в это время ее покровитель Труфанов находился в ЧК в Москве, причастность Гусевой к истории с Царской Головой кажется вполне естественной. Кроме того, перевоз блудницей Гусевой Царской Головы вновь имеет ассоциации с прелюбодейкой Иродиадой и Главой Иоанна Предтечи. Тем не менее мало правдоподобно, чтобы перевоз такого секретного груза доверили полоумной проститутке, тем более если в Москву была доставлена голова и Императрицы Александры Федоровны.

Сообщения об отрезанных Царских Головах встречались в эмигрантской и заграничной прессе и публикациях еще не раз, но в основном это были перепевы Дитерихса, Соловьева и Труфанова.

Однако в наши дни тема отчлененных Царских Голов приобрела новую силу. Причем самое интересное, что новые сообщения на эту тему пришли опять-таки не от православной общественности и не от «красно-коричневых», а совершенно из другого лагеря. Одним из первых, кто заставил серьезно поверить в то, что головы Царя и Царицы были действительно отчленены, был не кто иной, как первооткрыватель «мостика из шпал» Г. Т. Рябов. В своей книге «Как это было» , которая вышла в издательстве с символичным названием «Политбюро», он пишет: [1275] Текст приводится с сокращением. «Андропову доложили, что некто Рябов интересовался Романовыми и даже нашел их. „Пригласите его“, — распорядился Андропов. И вот я на Лубянке, в кабинете всесильного руководителя КГБ. <���…> Вхожу во двор, подъезд в углу, слева, поднимаюсь на лифте. <���…> Звоню, человек средних лет в штатском, плотный, с проседью, вглядывается в мое лицо.

— Раздевайтесь. Шкаф перед вами.

Проходим в дальнюю комнату. Это добротно обставленный кабинет, стеллажи с книгами, две хорошие картины на стене. На диване, закинув нога на ногу, — он, Андропов; несколько мгновений молча вглядывается: „Я видел вашу фотографию. Непохожи. Садитесь“.

Он молчит, рассматривая меня, как музейный экспонат. Молчу и я.

— Вы знаете о легенде по поводу отрезанных царских голов? Якобы Свердлов…

— Я знаю эту легенду.

Качает головой:

— Это не легенда.

Слегка поворачивает голову: и человек в штатском сбрасывает покрывало с чего-то возвышающегося на письменном столе. Это три банки с прозрачной жидкостью, такие я видел в музее Академии наук, в Ленинграде, в бывшей Кунсткамере. Коллекция пастора Рюйша. Детские головки.

Здесь Государь. Мягкое лицо, закрытые глаза, едва заметная гримаса страдания. Императрица. Глаза широко открыты, в них полное безразличие. У мальчика тоже открыты глаза, он славно причесан, традиционно, от едва заметного пробора — направо. Шеи у всех троих закрыты белой материей.

— А это… зачем? — говорить мне трудно.

— Отрезали ведь… — бросает Андропов равнодушно. — Нелегкое зрелище… Вы нашли место? Могилу? По нашим данным — да.

Это „да“ — непререкаемо.

— Что от меня требуется? — стараюсь, чтобы голос не дрожал.

Молчит. Смотрит.

— Вы совершили тяжкое государственное преступление, — цедит он. — Вы способствовали — в потенции — свержению строя рабочих и крестьян. <���…> Эти головы упакуют. Наши люди доставят их к месту, которое укажите вы. <���…>

Я решаюсь.

— Зачем вам это все?

— Вы прямо спросили, и я отвечу прямо: в государстве случается всякое. Это… могила — наш общий, политический, если хотите, резерв» . [1276] Рябов Г. Указ соч., с.149–151.

Обрушив на потрясенного читателя вышеприведенную информацию, Рябов в конце текста объясняет: «Разыгралось воображение» . Вообще в книге Рябова приводится много своих зрительных галлюцинаций, которые мучили автора, видимо, с того самого момента, как он попал в Свердловск в середине 1970-х годов: то он встретил бомжа, который превратился в Николая II, то ему чудится, что его ведут на расстрел вместе с Царской Семьей. Иногда создается впечатление, что читаешь историю болезни. Но на самом деле это литературный прием Рябова, он человек весьма умный и расчетливый. Таким приемом Рябов добивается усиления производимого на читателя эффекта. А теперь задумаемся: какого же эффекта добивался Рябов, так подробно рассказывая выдуманную историю с Царскими Головами и секретным поручением Андропова? Впрочем, выдуманную ли? Ведь если бы Рябов хотел просто сказать читателю, что он не действовал по поручению КГБ, что он не подкладывал в могильник никаких черепов, а именно это и был призван сделать его рассказ о встрече с Андроповым, то было бы достаточно просто сказать об этом и доказать с помощью имеющейся аргументации. Вместо этого Рябов тщательно и подробно рассказывает о своей встрече с Андроповым, приводит мелкие детали интерьера, особенности характера и мимики шефа КГБ, его подробные слова, длинноты и паузы, весьма убедительно описывает отрезанные Царские Головы, банки, в которых они находились, белую материю, закрывавшую след горлового разреза. После этого описания у читателя остается полная убежденность, что все, что рассказал Г. Т. Рябов, было с ним в действительности. Об истинной причине написания этого рассказа нам, конечно, может до конца поведать только сам Г. Т. Рябов, но сомнительно, чтобы он это сделал в ближайшее время.

Еще одно чрезвычайно важное сообщение об отрезанных Царских Головах появилось незадолго до захоронений «Екатеринбургских останков» в Петропавловской крепости. 27 января 1996 года в еженедельнике «Аргументы и факты» появилась статья следующего содержания: «Как стало известно из информированного источника, буквально на днях в одном из самых секретных государственных сейфов была обнаружена опись вещей, находившихся когда-то в „ленинских комнатах“ Кремля. Одним из пунктов этой описи значится: „Банка с заспиртованной головой царя Николая Второго“. Где сейчас находится отрезанная голова самодержца, пока неизвестно» . [1277] Аргументы и факты, № 21(62), 1996.

Интересно, что после того как представители православной общественности обратились в редакцию еженедельника за разъяснениями, то там им ответили, что «у них никогда подобной информации в помине не было» . [1278] И даны будут жене два крыла, с. 348.